Осень
Шрифт:
— Даже Синдзи было бы понятно, бу-бу-бу, — слышала Рей. — Тебе рубанули синхру… Бу-бу-бубубу… ты в бреду кинула гранату, замочила бу-бу… А потом шлялась черт пойми буууу…
Сорью еще долго распиналась — о потерянном Ружье, о том, что из-за Рей она сидит в чертовом дерьме, о придурке Каору… Рей слушала ее звонкий бубнеж и четко понимала одно: голос Аски не источал злобы или ненависти к пленнице. Это был просто крик бессилия, такой необходимый для того, чтобы стравить пар.
— …Я просто балдею от того, что ты умудрилась сбить два Евангелиона и
«Похоже, с ней много чего произошло», — подумала Аянами и спросила:
— Синдзи — это ведь сын Юй?
— Да, — опустошенно ответила рыжая и появилась наконец у кровати. Она нависала над лежащим повстанцем, закрывая собой потолок. — Вставай. И без резких движений.
Аянами кивнула, попыталась привстать и сразу же ощутила, что резких движений не получится: мышцы отзывались неуверенно, плохо гнулись ноющие суставы. Обливаясь потом, она все же села в постели, но задержаться в таком положении надолго не удалось: ее повело в сторону. Так бы она и рухнула обратно в кровать, если бы не рука Сорью, легшая ей на плечо:
— А ну стоять. Ты вообще держаться не можешь?
Синевласка слабо мотнула головой в ответ.
Издав горлом сложный раздраженный звук, рыжая выровняла девушку и села рядом. Под собственным весом Рей оперлась ей на плечо и застыла в этом положении, изредка вздрагивая от холода. Голое тело неприятно знобило даже в прогретой комнате. Аянами видела электрокамин, понимала, что должна чувствовать волны жара от этого прибора, что плечо Сорью должно быть теплым, но — ничего. Просто ничего.
— Надеюсь, поесть ты сможешь сама, — с этими словами Аска подала йокаю фарфоровую кружку. — Кормить тебя с ложечки я не собираюсь.
Рей неуверенно кивнула и протянула руки навстречу теплу. «Гладкая, — подумала она, сжимая фарфор. — И приятно греет руки». Заглянув в кружку, она увидела растворенную в воде армейскую питательную смесь — или что-то похожее, потому что заложенный нос все же улавливал запах каких-то специй. Живот радостно заурчал в ожидании сытного завтрака — впервые за долгие дни.
Аска тупо смотрела вперед, настолько тупо, насколько это было возможно. С другой стороны, куда ей было смотреть? На голого йокая? Или на кружку с завтраком, который пленница неспешно попивала, явно наслаждаясь каждым глотком?
«А еда-то кончается. И работы нет. И сегодня я не пойду проверять вакансии на биржу труда», — отрешенно думала девушка, чувствуя какую-то пустоту в сердце. Были выданные армией деньги, был запас еды еще на день, было буквально оживающее непонятное существо под боком, а еще был огромный и опасный стратегический запас пустоты.
— Знаешь, а Синдзи погиб, — пробормотала Сорью, понимая, что вроде собиралась молчать. — Тот Ангел, что сжег базу вместе с его матерью, убил его. Вернее, они убили друг друга.
— Мне жаль, — прошептала Рей, глядя в почти пустую кружку.
— Пхе… Жаль тебе. Ты его даже не знала.
— Он сын Юй. Я знала о нем немного. Ты о нем тоже говорила.
— Как
— Он назвал свое имя. Каору.
— И ты без проблем взяла и убила его.
— Да.
— Ну ты и тварь нулячая, — вздохнула рыжая.
В комнате стало тихо. Лишь ход часов нарушал повисшую в воздухе тишину. Так могло бы продолжаться долго, если бы не разбилась кружка — с грохотом, с хриплым звоном. Рей съехала с плеча Аски и упала ей на колени. Приложив ладонь к лицу, Сорью покачала головой, после чего вкусно выругалась и пощупала лоб пленницы.
«У нее снова жар. Пока она не поправится, толку от нее не будет».
Аска накрыла ее одеялом и заколебалась, но потом все же решила не уходить. Откинувшись назад и опираясь на руки, она смотрела на белый лепной потолок, после чего закрыла глаза, не в силах препятствовать навалившейся тяжести. Это был свинцовый недосып, робкая, но уже давящая тревога за больную и бремя странной пустоты.
«Не будет от нее толку вообще. Как и от меня».
Аска долго рассматривала матовую поверхность отварной фасолины, прежде чем отправить ее в рот. Вообще девушка ненавидела неспешную еду, обстоятельный прием пищи, вдумчивое пережевывание: ей это все казалось пустой тратой времени. Но с тех пор, как она стала жить жизнью гражданского, вечера приходилось коротать только двумя вещами: готовкой еды с последующим ее поглощением и просмотром телевизора.
Смотреть телевизор Аске перехотелось в первый же день. Столько мерзости и тупости она не видела даже среди самых дрянных частей сил самообороны. А новости врали обо всем настолько откровенно, что только идиот мог в них поверить. Но, судя по всему, вокруг были сплошь идиоты, верящие всему и вся, что неслось в их мозги с телеэкранов. «Куриные мозги», — неизменно добавляла Аска, размышляя об увиденном. Пытаясь сохранить душевное здоровье, она просто вынула вилку телевизора из сети и больше о нем не думала. Кроме всего прочего, в отказе от телевизора Сорью усмотрела еще один громадный плюс: получалась экономия на электроэнергии.
Увы, но скуку это не убило. Квартира была просто огромна. В ней можно было вечно наводить порядок, но этого делать не хотелось. Единственным местным развлечением оставалось приготовить еду и сожрать ее, и чем дольше это занятие длилось, тем меньше оставалось времени на скуку. Однако у Аски так ни разу и не получилось поесть медленно и насладиться каждым кусочком. Убийство времени за ужином получалось быстрым, жестоким, но неэффективным.
А сегодня произошло чудо: ужин длился уже полчаса и явно не спешил к концу. Аянами, одетая в такую же длинную белую рубашку, что и Сорью, ела очень медленно, тщательно пережевывая жестковатые овощи. С левой стороны один из зубов слегка ныл, поэтому синевласка разумно предпочла не тревожить его понапрасну.