Осень
Шрифт:
— Что? — спросила Сорью, мотая головой в поисках источника голоса.
— Что ты тут делаешь? — спросила Аянами, сидящая у приклада «Ружья».
— Я? Что ты тут делаешь? — задала встречный вопрос Аска. Подойдя к синевласке, сидящей на корточках, она присвистнула. От запястья к прикладу тянулась грубая веревка. — Да ты, смотрю, повязана со своим оружием.
— Не тебе об этом говорить, — указав на игрушечную Еву, парировала йокай. Аска прикусила язык: все это время она тащила в руках свое крохотное красное сокровище.
— По крайней мере, я к этой игрушке
Лицо Рей погрустнело от этих слов, и изумленная Сорью ощутила жалость: «Наверное, это больно, раз бесстрастная йокай так явно раскисла».
— Эй. Не скисай ты так.
«Что за ребенок», — подумала Сорью, подойдя ближе. Рей смотрела на нее своими красными глазами и не моргала, словно ждала чего-то. Улыбнувшись, Аска просто протянула ей руку:
— Сорью Аска Ленгли — капитан, бывший пилот Евы-02.
— Аянами Рей, — сказала синевласка, протянув руку, — повстанец, йокай.
В тот момент, когда их руки сцепились в рукопожатии, девушек накрыла песчаная буря.
Аска проснулась от того, что ее подбросило во сне.
— Сон, всего лишь сон, — заспанно пробормотала девушка и хотела было подняться, но что-то мешало ей.
На ней лежала рука Аянами, а ноги девушек были переплетены под одеялом. При этом синевласка умудрилась уткнуться носом в ее грудь и тихо-мирно посапывала.
«Надо выползать», — слегка смущенно подумала Сорью.
Улыбнувшись, она уткнулась носом в волосы Рей и закрыла глаза.
«Хорошо, что я ее отмыла. Некуда мне спешить».
Серый вечер подходил к концу. Рей сидела у окна, подтянув колени к груди. Девушка походила на статую — так она могла сидеть часами, придерживаясь старой горной привычки сохранять неподвижность. На лице играл блик далекого фонаря, и холодному безразличию этого лица могла бы позавидовать сама осенняя погода — если бы, конечно, умела завидовать.
На улице сеялась обстоятельная мелкая крошка, которой, похоже, не хотелось определяться: лед она или еще вода. «Странный день», — подумала Аянами. После ухода Аски она бродила по квартире, изучая жилье капитана. Синевласка уже знала, что Аска живет на квартире у бывшей начальницы, и что это даже толком не начальницы жилье, и что даже хозяин не прожил здесь долго.
«Запутано все», — решила Рей, остановившись у книжного шкафа. Книг было мало — по большей части военные мемуары и старательно зачитанные учебники, но среди них попались и воспоминания какого-то поэта. Утомленная ходьбой девушка открыла томик и устроилась у электрокамина.
«Поменьше жги свет и не маячь в окнах», — вспомнила Рей сварливые наставления хозяйки. Аянами стало грустно: с «Ружьем» чтение в полумраке превратилось бы в детскую забаву. Книга осталась на кровати, и снова потянулись нескончаемые комнаты, гобелены, узоры и обои, закрытые пленкой кресла, стулья…
И вот Рей сидела у окна, обняв колени, смотрела, как в мороси пульсирует далекий фонарь и точно знала одно.
«Аска. Вернись, пожалуйста».
— Нет, мелких нет.
Аска
«Черт меня дернул куда-то идти, а?»
Если бы Аска видела себя со стороны, она бы очень удивилась: на кассе стояла высокомерная девчонка с выправкой записного служаки, отточенными движениями и стальным взглядом.
Сорью забегалась: она побывала и на бирже труда — без особых успехов, и в полиции — так просто, обновила регистрацию. Везде царила тихая паника, похожая на глухой подземный рокот. Разговоры только и шли о пропавших людях, о найденных без сознания прохожих, о взорванном в Амагати квартале. Заслышав о взрывах, Аска напряглась и прислушалась. Беседовали двое — развязный парень и женщина в летах, заполнявшие карточки безработных.
— Газ? Да ты что! Там четыре дома разворотило!
— Тшшш!.. — зашипела женщина. — Чего ты орешь? Тетя Дзюнка рассказывала, что там еще накануне странное началось.
— Странное?
Заметив, что пара начинает оглядываться, Аска уткнула взгляд в свою карточку. Со всех сторон неслись шепотки, и в каждом был словно бы отзвук чего-то чужого, страшного, и Сорью, обмирая, наконец поняла, что это был отзвук тех краев, где она познакомилась со своей новой соседкой.
И вот здесь, на кассе супермаркета, это чувство набрало новый уровень едва ли не болезни. Аска со всей отчетливостью понимала, что отчужденные территории — вокруг нее, что Токио уже утонул в аномальных землях. Городом правила не комендатура — городом правила тревога.
Почти пустой автобус торопился в парк, и петли, свисающие с поручней, казались использованными виселицами. Аска придерживала ручки сумок и смотрела прямо перед собой, в безлюдный салон воющей машины. Ей казалось, что она непременно приедет не туда, а если все же отыщет в беспросветной мороси трехэтажный особняк, то там будет пусто.
«Рей. Ты только не уходи никуда».
На второй этаж Сорью буквально взлетела. В парке перед домом сгущались грозные тени, и одинокий фонарь напротив дома боязливо жался сам в себя. Снаружи было страшно, огромный витраж на пролете тоже сочился тревогой, и только открыв дверь в квартиру, Сорью поняла, что все хорошо. Йокай стояла в углу прихожей и казалась бледным совсем не страшным призраком.
— Привет, — буркнула рыжая, бросая сумки на пол. Тащить дождевик в комнату она не собиралась.
— Привет.
— Ну и? — спросила Аска. — Поставь кастрюлю воды, что ли.
— Хорошо.
«Вроде поправилась», — улыбнулась Аска, глядя, как йокай твердым шагом уходит вглубь квартиры. Синевласка оглянулась на нее, и рыжая поспешно насупилась.
Рей проснулась от чувства страшного холода: словно ее сдернули с кровати и вышвырнули в распахнутое окно — под снег, в мороз, в темноту. Она открыла глаза, борясь с безотчетным страхом, и увидела именно то, чего боялась.