Осенние дивертисменты
Шрифт:
– Это пять обалдуев, справиться с каким-то дохлым французом не смогли. Из дерьма табельное оружие доставляли. Говняный пистолет – твоё имя и фамилия… гад! Одну машину разбили, другую профукали? Сволочи! Всех уволю. К новому году в народном хозяйстве работать будете.
Однако разнос-разносом, но следовало что-то предпринимать. Ведь непонятно, зачем сюда приехал француз. Если бы взяли придурковатого иностранца, так можно наплести – мол, пьяный, оскорблял действиями и словами достоинство Российских граждан. А, по физиономии
– Кто бы подсказал – зачем он здесь…? По какому делу…? Вероятно, есть знакомые или не дай Бог родственники. Надлежит принести извинения. Светлане, что ли позвонить? Начнутся расспросы "…кто, да зачем?" А впрочем, о потасовке весь город знает, а не только пятая власть. Попробую.
Фёдор Сергеевич с видимым отвращением набрал телефонный номер.
– Алло редакция? Будьте любезны, пригласите Светлану Фёдоровну… Света? Здравствуй… Отец. Знаешь у меня небольшая просьба. Вероятно ты в курсе событий в аэропорту?
– Это, что драка на привокзальной площади, когда твоим опричникам физиономии начистили.
– Ну, да. Конечно, только всё не так было. Ну, ты наверное понимаешь, – словно отчитываясь за провинность, вышестоящему начальству, мямлил полковник, – это всё слухи и непроверенные факты, а у меня другая информация.
– Только меня не обманывай, досталось твоим олухам. А ведь всего один парень был. И как разделался. Молодец. Слушай, возьми его к себе заместителем, – теребила душевную рану любимая дочка.
– Хорошо, хорошо. Промашка вышла.
– Ты мне лучше скажи, когда промашка не выходила.
– Света, драку затеял гражданин Французской Республики.
– Правда? Как интересно. Ну-ну продолжай.
– Так вот, не хотелось, чтобы данная потасовка получила международный резонанс.
– Ты прав. Опасность имеется.
– Я очень рад, что хоть в этом мы единомышленники.
– Тогда скажи, кто сопровождал его? Что за женщина фигурирует в протоколе?
– Да так, американка одна.
– Ну, это мы знаем. Хочется подробностей.
– Перебьёшься.
– Папа ты не полковник милиции.
– А кто?
– Международный террорист. Ты можешь развязать третью мировую войну. Не забывай Америка и Франция ядерные державы.
– Не ёрничай. Женщина прилетела к больному сыну. А француз сбежал и его следует найти.
– Но ведь я не сыщик.
– Понимаю. Мне нужно пять минут эфирного времени и желательно в ближайших новостях.
Возникла пауза, затем голос дочери оживился, – а что я буду за это иметь?
– Какая ты меркантильная.
– Нисколько. Давай так, редакция предоставляем эфир, ваша сторона – интервью с американкой.
– Согласен,
– Тогда и эфир завтра.
– Нет, нет постой. Договорились. К больной вас пропустят. Но моё выступление пойдёт без ваших фарисейских комментариев по событию в аэропорту.
– Фу, какой ты грубый. Согласна. Через пол часа у тебя будет съёмочная группа. И не забудь подготовить пропуска. Целую.
Через несколько минут после окончания разговора с дочерью в дверь постучали, вошёл лейтенант.
– Фёдор Сергеевич, вы просили дело по вчерашнему происшествию в аэропорту.
– Замечательно. Положи на стол. Кстати, через тридцать минут подъедет съёмочная группа с телевиденья. Пропустишь ко мне.
– Как скажите, товарищ полковник
– Спасибо лейтенант. И ещё…, хоть изредка читайте устав.
Лейтенант повернулся на каблуках и строевым шагом покинул кабинет.
Глава 13
Человек создан для ошибок, как птица для полёта.
Отец Фалалей после освобождения из темницы чувствовал себя великолепно. Несмотря на то, что тюрьма – недостаток пространства, возмещаемый избытком времени, покинуть было её приятно.
Известие о побеге Кости из-под стражи было неожиданным.
– Вот же какой, угрём меж пальцев ушёл. Где он сейчас? Думаю, не пропадёт. Позвоню на сотовый из Храма. К тому же следует про Зою Сергеевну узнать. Как она? Дел много. Сейчас же в храм и всех обзвонить. Однако следит за мной Оголтелый. Не может не следить. Работа у него такая.
Из раздумья Клирика вывел голос трамвайного репродуктора: "Остановка Карабулина, следующая Зеленцовская".
– Доеду до Комсомольской, а там тройкой, – решил настоятель.
В храме Батюшку не ждали. Его оплакивали, молились, ставили свечи и собирали передачу. Холщёвый мешок, находившийся в переполненном состоянии, стоял за иконой Иоанна Предтечи. Соратники по вере затолкали в него три круга украинской копчёной колбасы, грелку с кагором, балык, каравай хлеба, шмат сала, подсвечник с потайным отверстием, где были свёрнуты в трубочку две купюры по пятьдесят долларов. Всякая мелочь – огурцы, грибы, варенье, чай, растворимый кофе, две банки красной икры, свечи, туалетные принадлежности, исподнее и карманный вариант Нового Завета.
Поскольку арестантская передача не понадобилась, мешок вскрыли и принялись трапезничать. После стакана отличного кагора, дьяк сбегал к телефону, позвонил в мечеть мулле Хаджи Саиду и в синагогу, раввину Моисею Аарону. Работников культа известили о благополучном исходе тюремной эпопеи. На том конце провода высказали удовлетворение, обещали прибыть в течение часа с официальным визитом. Отказать приятелям в гостеприимстве Клирик счёл нетактичным. А оттого попросил сходить за дополнительным объёмом кагора.