Осенние дивертисменты
Шрифт:
– Да где там к ордену, – как-то слишком по-русски вздохнул Поль.
– Согласитесь, если вы везёте деньги в Россию, пускай, Православной церкви, на строительство усыпальницы и часовни, редкий чиновник усомнится, что незначительная толика заграничных денежных знаков не прилипнет к его жадным ладоням. А по сему, вас Поль выгородят. Пожурят и освободят от уголовной ответственности. Иностранных граждан из Франции любят. Вероятно в силу памяти о национальном триумфе в войне 1812 года.
А теперь предлагаю разработать стратегию.
Во-первых, церковь Святителя Леонтия
Последняя фраза профессора несколько озадачила Поля. Но промолчал.
Сидоренко продолжил: – полагаю, что проблему решим через дьяков, мужиков добрых и отзывчивых. Да и сам хозяин вскоре из заключения вернётся. Такие, долго в кутузке не пребывают. Характер не тот. Ну а поскольку дело скоропортящееся, первый визит совершим именно в церковь.
Во-вторых, господину Джигорезо, от встречи с правоохранительными органами следует пока воздержаться, а для этого сбрить бороду и усы, коротко подстричься и сменить фуфайку Недуриллина на подобающую адвокатскому статусу чёрную кожаную куртку, которых у нас в городе тысячи. А по сему, неотличим будет француз интеллигент от Мстиславского пролетария.
И только третьим этапом, мы поедим навещать Костика на Нижний Остров. Сокровища это конечно хорошо. Но с взрывчаткой надлежит повременить. Едем только на разведку. А сейчас убираем территорию и в путь.
Семён на правах хозяина приступил к приборке стола. К нему присоединился Алексей. Повеселевший француз, уставившись в зеркало, стал инвентаризировать ушибы и ссадины, полученные в результате вчерашней погони, а затем бриться. Лишь Варрава Модестович присел в кресло перед телевизором и вроде как задремал. Однако через минуту воскликнул:
– Господа, скорее к телевизору.
На экране, в полной боевой выкладке расположился полковник Оголтелый. Съёмка велась из кабинета, было очевидно, что нога интерьерного дизайнера на территорию секретного помещения не ступала. Как было при Сталине, так и осталось, лишь портрет главы государства поменяли.
– Таким образом, уважаемый французский гость мы приносим искренние извинения за вчерашнее недоразумение в аэропорту нашего гостеприимного города. Вы же уважаемые жители при обнаружении французского гражданина сообщите в органы правопорядка о нахождении его. Мы же в свою очередь обеспечим господину Паулю Джигорезо полную безопасность и гарантируем неприкосновенность его личности на территории города в течение всего периода проживания.
– Фёдор Сергеевич, – обратилась журналистка Князева к полковнику,- а как обстоит дело с пропавшей гражданкой Куделиной.
– Дело по гражданке Куделиной находится в оперативной разработке. Полагаю, в течение двух ближайших дней она будет предъявлена общественности.
– Но она жива?
– Да конечно. И пребывает в полном здравии.
– Скажите, как удалось сбежать из-под стражи основному фигуранту по делу, хирургу Живорезову?
– Это так скажем, наше внутреннее дело, виновные уже наказаны. Кстати, если бы уважаемый Константин Михайлович не бегал от правоохранительных
– Уважаемые телезрители, поблагодарим Фёдора Сергеевича за интересную беседу. Будем надеяться на возвращение городской криминальной обстановки в нормальное русло. Передачу вела Светлана Князева. Всего доброго.
– Ну что коллеги? Стоит ли верить полковнику? – обратился Сидоренко к притихшей аудитории и сам ответил, – нельзя. Радует одно, что вернулся из заточения наш горячо любимый отец Фалалей. К нему двинем в первую очередь.
Ещё через пол часа все были готовы. Поля не узнать. Гладко выбрит, в черной вязаной шапке, лётной куртке, джинсах, явно меньших по размеру и в ботинках зелёной крокодиловой кожи. В таком виде он напоминал бойца провинциального базарного рэкета. Понятно, даже так, показать француза правоохранительным органам было нельзя. Слишком велико сходство с Костей Живорезовым – предметом городского беспокойства. Ну, ничего, в машине посидит.
Сёмин ушастый "запорожец" представлял унылое зрелище. Нельзя сказать, чтобы сильно ржавый, но какой-то убогий, словно патефон на свалке. Однако в руках умелого человека и керогаз мнит себя "Шатлом". Завёлся достаточно быстро, минут через двадцать. В процессе доводки к работоспособному состоянию Сёма трижды менял свечи, регулировал зажигание и проверял работу бензонасоса. Затарахтел на славу.
Поль с удивлением рассматривал шумное детище "самостийной" инженерной мысли. Восхищался, но в равномерное прямолинейное движение не верил.
– Эй, а ну навалились, – закричал Семен из салона.
Профессор, врач и французский подданный ухватились за шедевр автомобильного искусства, замерли, а затем по команде попёрли ветхий экипаж, через распахнутые ворота на улицу. Семён передачу не включал, газовал для вида. По заснеженной целине двора аппарат двигался исключительно за счёт мускульной силы. Водитель берёг сцепление. Оно буксовало.
– С августа не заводил, – оправдывался авиатор.
Между тем в тарахтящем устройстве прогрелся двигатель.
Прошу занять места и пристегнуть ремни безопасности, – заглушая шум мотора, прокричал Семён
Пассажиры с трудом разместились в салоне. Сидоренко безапелляционно уселся впереди. Поль, принял внутриутробную позу на заднем сиденье. Алексей расположился более комфортно, однако наслаждения от поездки не ожидал.
Автомобиль взревел и вопреки законам физики покатил по коварной наледи осенней мостовой.
Миновали снежные заносы Малой Больничной улицы. Выехали на центральную магистраль и покатили к центру города. Двигались весьма успешно. Покидали салона лишь дважды, когда автомобиль при существенном подъёме начинал буксовать сцеплением. Подталкивали. При этом Сидоренко выходил первым и на правах старшего, размещал молодёжь по номерам. Сам же, толкал сбоку, с прохладцей, больше руководил.