Осенние дивертисменты
Шрифт:
– На правах хозяина я заканчиваю религиозный брифинг. Не дай Бог поколотите друг друга, как в прошлый раз.
Действительно, старинные приятели частенько дрались, противоборствовали незлобиво, мирились и вновь бились. Это не походило на противоборство евреев и арабов на Палестинских территориях. До откровенного терроризма не доходило, однако синяки и ссадины место имели.
Клирик понимал, если не вмешаться и дать коллегам волю, то возлияния закончатся лишь к вечеру. А времени нет.
– Значит так господа, предлагаю заключительный тост, за мирное сосуществование
– Это как последний? – с недоумением вопросил Рабинович.
– Мы так не договаривались, – насупился Ибатуллин.
– Видите ли, друзья, мне надлежит выполнить ряд обязательств перед коллегами, что откладывает отпечаток на дальнейшее времяпрепровождение. Предлагаю собраться в прежнем составе, часов эдак в двадцать и возобновить прерванную беседу. Сейчас же предстоит вызвать такси и отбыть по делам на незначительное время. Вы же можете расположиться в трапезной, полежать отдохнуть и расслабится. Я дам нужные распоряжения.
Возникла пауза. Приятели обдумывали ситуацию. Молчание прервал Ибатуллин, – нет, его одного выпускать нельзя.
– Согласен. Без нас он вновь в тюрьму попадёт, – поддержал Рабинович, – натворит что-либо и попадёт.
Клирик намеревался сообщить, что скорее угодит в кутузку с приятелями, нежели путешествуя в одиночестве. Но, подумав, удержался от обидных слов, во избежание изнурительных и непродуктивных дебатов.
– Нет, святой отец, мы решительно следуем с вами, – объявил свою волю Ибатуллин. Встал, пошатнулся, ухватил вместительную стопку с коньяком, выпил и громко повторил, – мы едем с вами!
– Нет! Не следует так поступать, – испугался Клирик, – ваше легкомысленное желание мною не рассматривается, как легитимное.
– Это вы напрасно! Решение принято двумя голосами против одного, – заявил Рабинович, – мы просто обязаны в трудную минуту протянуть руку помощи нашему другу и коллеге.
– Не надо мне руки. Без руки всё получиться лучше.
Однако доводы отца Фалалея в учёт приняты не были. Приятели засобирались. Выпили на посошок, захватили бутылку водки, натолкали в целлофановый пакет колбасы, хлеба, солёных огурцов и с видимым усилием потянулись к выходу. Но самое ужасное известие ждало отца Фалалея впереди. Опять же на безальтернативной основе, большинством голосов, было принято решение ехать на "Жигулях" Моисея Аарона.
– Послушайте, Равиль Камильевич, вам не следует браться за управление автомобиля. После такого количества выпитого машину лучше оставить здесь. Прошу не испытывать судьбу. Доедем на такси. И так ходят слухи, что вы за рулём всегда выпивши.
– Глубокоуважаемый отец Фалалей, – начал раввин, – вероятно, небезынтересно вам будет узнать, что по этому поводу сказал Уинстон Черчилль.
– По поводу алкоголя за рулём?
– И по этому тоже.
– Представьте, даже не догадываюсь.
– Вот цитата: "По свету ходит чудовищное количество лживых домыслов, а самое страшное, что половина из них – чистая правда".
Мулла и раввин расхохотались. Православный священник, в силу экстремальности обстоятельств лишился чувства юмора и загрустил.
Бестолковые
Православные верующие с нескрываемым интересом следили за подготовкой к отбытию. В глазах читалась тревога. Не хватало колокольного перезвона и марша "Прощание славянки". Наконец автомобиль с омерзением выплюнул зловонный дух. Тронули. Выхлопными газами заволокло церковный двор. Набожные старухи мелко закрестились.
Ехать решили в больницу, согласно просьбе отца Фалалея.
По улице Мологской до пересечения с переулком Ленина проследовали без приключений. Однако когда подкатили к перекрёстку, затуманенный алкоголем мозг Ибатуллина, потерял цветоощущение и автомобиль выехал на середину проезжей части под красный знак светофора. Белая, с транзитными номерами "Нива", в ужасе шарахнулась вправо, встала на два колеса, чудесным образом совершила вираж в пяти сантиметрах от капота "Жигулей" и, распугивая ошалелых обывателей, по тротуару, выскочила на полосу встречного движения.
– Сволочи! – крикнул в приоткрытое окно Рабинович, – где вы учились ездить? Эту автошколу следует лишить лицензии.
– Михаил Абрамович, не горячитесь – пробормотал Клирик, едва оправившийся от испуга, – посмотрите, в каком состоянии пребывает Равиль Камильевич.
Вцепившийся в руль раввин, на сказанное не реагировал. Во-первых, он не заметил случившегося и, во-вторых, отчего стал плохо проговаривать слова. Уже около трёх минут он пытался произнести: " – позвольте коллеги". Не получалось.
– Всё равно сволочи. Не видят куда едут. Такие ездюки потенциальные смертники. Они плохо кончат, – обозначил свою позицию разгневанный мулла.
Клирик придерживался иной точки зрения, но полемизировать не стал.
Погибнуть "Ниве" было не суждено. Автомобильное движение на встречной полосе находилось не в столь оживлённом состоянии. Что стало с ней далее, Клирик не увидел, поскольку надвигался следующий перекрёсток.
Как ни странно, но вынужденное препятствие было преодолено достаточно легко. При подъезде к пересечению улиц, включился зелёный свет и приятели беспрепятственно проследовали далее.
Ещё через десять минут пилигримы достигли Московского проспекта. Дорога представляла собой жалкое зрелище. Нагромождение мокрого снега по обочинам и крайне скользкая проезжая часть. Проехали под железнодорожной эстакадой, впереди замаячил "Макдональд" и улица Фрунзе. Автопилот раввина Ибатуллина внезапно увеличил скорость. Вероятно, ему захотелось проскочить на мигающий зелёный глаз светофора. А может, и не захотелось.
Но тут, в мареве ноябрьской непогоды проступили очертания гаишника. Тот, в жёлтом светоотражающем фартуке, испуганно махал жезлом и кричал: – не надо сюда ехать! Не надо!