Осенние перепела
Шрифт:
Днем, бесцельно бродя по улицам, Иса жадно вглядывался в лица людей, и ему казалось, что все охвачены теми же чувствами, что и он.
Иса с удивлением стал замечать, что стена между ним и революцией начинает быстро рушиться. Прежде бы ему такая мысль и в голову не пришла.
Однажды в полдень к ним по пути в свою контору зашел Ибрагим. В последнее время он стал очень самоуверенным и важным.
— Еще несколько часов — и трагедия кончится! — с порога заявил он.
Полный замешательства и внутренней тревоги Иса отсутствующим взглядом посмотрел на него.
Ибрагим, сделав
— Некоторые наши люди как раз в этот момент должны встретиться с представителями властей, чтобы убедить их капитулировать и спасти то, что еще можно спасти.
Исе вдруг показалось, что он снова видит английского верховного комиссара, разъезжающего в машине по Каиру. Сколько раз в прошлом ему довелось наблюдать эту унизительную картину!..
— А что еще можно спасти? — беспомощно воскликнул Иса.
— Ты, я вижу, совсем пал духом! — рассердился Ибрагим. — Несчастный! Тебе уже все равно — жить или умереть! Да разве ты не понимаешь, что мы с тобой можем только выиграть от поражения?
Иса тяжело вздохнул:
— Неисчислимы беды человеческие… Разве такая жизнь нужна людям?
Ибрагим пренебрежительно пожал плечами.
— Может быть, — продолжал Иса, — привязанность к жизни, несмотря на все ее невзгоды, — своего рода глупость, не знаю, но, коль скоро мы все еще живы, надо бороться, бороться без устали против всех нелепостей жизни…
— Скажи мне, — перебил его Ибрагим, — ты в самом деле так изменился?
Иса не ответил и лишь крепко сжал губы, всем своим видом выражая презрение…
Между тем кризис достиг апогея. Народы мира вынесли свое решение, и агрессоры были вынуждены отступить, ничего не добившись. Всеобщему ликованию не было предела.
И снова, как в прежние времена, друзья собрались в старой кофейне. Но какие у них вымученные улыбки, какие погасшие взгляды! Нет, они не могут увидеть что-либо хорошее в будущем!
— Да, — язвительно сказал Ибрагим, — теперь наша песенка спета, мы обречены.
Размахивая трубкой наргиле, Аббас воскликнул:
— Конечно! Теперь нам, пожалуй, легче выиграть в рулетку, не поставив ни гроша, чем снова подняться!
Даже в зеленоватых глазах Самира можно было заметить горечь разочарования.
Иса, первоначально так обрадовавшийся победе, сейчас сидел словно в воду опущенный, молчаливый и ко всему безучастный. Снова им овладели мрачные размышления о собственной судьбе.
25
Каждый человек имеет работу, а у него ее нет. У каждого гражданина есть пристанище, а он — чужой у себя на родине. Что делать? Снова бродить по городу, просиживать долгие вечера в кофейне, ведя одни и те же разговоры, наносить визиты родственникам, нагоняющие смертную тоску? Скучать и страдать в одиночестве, постоянно спрашивать себя, сколько еще продлится эта постылая жизнь?
Стоя у окна, Иса жадно ловит лучи зимнего солнца. Ни работы, ни надежды. Кадрия колдует над кастрюлями: что ей до его одиночества?! Она раздобрела, заплыла жиром, волосы давно не чесаны. Всем своим небрежным видом она как бы подчеркивала, что ее ничто не волнует.
Иса уткнулся в газету. Пробежал глазами последние известия,
Но однажды Исе пришлось убедиться, что Кадрия далеко не так проста, как это ему казалось, ее волнует кое-что, помимо кунафы и кухни.
— Иса, в последнее время ты слишком мало бываешь дома, всегда какой-то задумчивый, печальный. Если бы ты знал, как это меня беспокоит…
Пожав плечами, Иса спокойно отозвался:
— Что ты! Я чувствую себя великолепно, не волнуйся.
— Но все-таки, наверное, есть причины, которые могут беспокоить хозяина дома? Ну, например, если он молод и здоров, а у него нет работы.
— Может быть, тебе неловко от того, что твой муж не у дел? — натянуто улыбнувшись, спросил Иса.
— Мне?! — воскликнула Кадрия и с убежденностью продолжала: — Что ты! Но я вижу, как ты мучаешься, и это меня тревожит…
— Ну, а что делать? Что ты предлагаешь?
— Дорогой мой, ты знаешь лучше меня.
— Ведь все должности министров заняты, — усмехнулся Иса. Оба рассмеялись.
— Все же, прошу тебя, отнесись к этому серьезно, — сказала Кадрия.
«Пожалуй, она права, — подумал Иса. — Нет, вы только поглядите, эта маленькая головка иногда не лишена разумных мыслей!»
Он и сам понимал, что надо трудиться. Что это с ним? Или какая-нибудь болезнь парализовала его волю? Почему бы ему не открыть собственную адвокатскую контору. Впрочем, это можно сделать с кем-нибудь на паях.
Иса еще не один день раздумывал, какое найти применение своим силам, а тем временем продолжал сидеть без работы и не мог ни на что решиться. Перебирая в памяти события последних месяцев, решил: нет никаких особых причин для беспокойства. На вклад в банке никто не покушается. Женитьба на богатой невесте придала ему больше уверенности, ослабила тревогу за завтрашний день. Пенсия позволяла жить в свое удовольствие. Дни бежали за днями, и ему казалось, что происходящие вокруг события ровным образом ничего не значат, что в конце концов все останется по-прежнему.
— Слушай, — сказал ему как-то Самир, — ты что-то здорово отяжелел за последнее время, даже обзавелся животиком. С чего бы это?
— А что особенного? Просто жена добрая, хорошо кормит мужа.
— Да… А я думал, может быть, у тебя что-нибудь со здоровьем, — смущенно добавил Самир.
— Знаешь, я и сам стал замечать, что люди как-то странно на меня смотрят…
— Ты сам во всем виноват. Лень-матушка. Где, я спрашиваю, тот Иса, который до полуночи засиживался в министерстве, вел большую работу в партии, в клубе?