Осенний безвременник: сборник
Шрифт:
— Любен, зачем ты говоришь так, зачем выдумываешь? Зачем меня с ума сводишь? Зачем клевещешь?
Зазвонил телефон. Инспектор, как коршун, бросился к трубке.
— Слушаю! Что? Какой цветочный магазин? Нет тут никаких тюльпанов!..
Он с такой злостью швырнул трубку на рычаг, что я забеспокоился, не сломал ли он телефон. Но в ту же секунду снова раздался телефонный звонок.
— Слушаю! Да, это я. Иду. Вы пойдете со мной, — бросил он мне повелительным тоном, на этот раз спокойно положив трубку. — А все обитатели этого дома останутся
— Скажите прямо, что мы арестованы! — грубо прервал его Любен.
Инспектор внимательно посмотрел на него.
— Прошу вас правильно понять меня, — произнес Пирин Йонков своим обычным тоном. — Это делается прежде всего в ваших интересах. Кроме того, нам всегда не мешает немного отдохнуть. — Взглянув на меня, он снова едва заметно подмигнул, «заговорщик»… Я понял, что ему хочется поговорить, услышать мои соображения, поделиться своими, — видимо, решил, что для этого наступило время.
Мы вышли на лестничную площадку. Там стояли два милиционера — капитан и сержант. Они о чем-то пошептались с инспектором, затем капитан вошел в квартиру и закрыл за собой дверь, а сержант снова встал у двери с наружной стороны. Не вызывало сомнений, что находившиеся внутри задержаны.
На улицах было более оживленно, чем в тот предутренний час, когда мы впервые переступили порог этого дома. Я снова убедился в относительности чувства времени. Мне казалось, что мы провели здесь по меньшей мере несколько дней. История была такой запутанной (и продолжала запутываться дальше), что я искренне обрадовался возможности отдохнуть. А как восприняли эту «паузу» задержанные? Ведь среди них должен быть и убийца — если это убийство… Мне очень хотелось сейчас же обо всем расспросить инспектора, но я не посмел. Хорошо, если он сам заговорит со мной, а если нет — что делать? Нужно примириться с ролью пассивного наблюдателя. К счастью, инспектору тоже хотелось поговорить.
— Ну как, интересно?
— Невероятно интересно!
— Пьеса будет!
— Она уже есть!
— Я так и думал.
— Плохо только, что еще не ясен конец…
— Неужели не ясен?
— Увы, нет. А вам?
— Мне он был ясен с самого начала, с момента «поднятия занавеса».
— А… а может быть, вы скажете мне…
— Ни в коем случае! Поскольку вы не догадались сразу, будет лучше, если вы узнаете о нем так же, как ваши будущие зрители, в финале. А сейчас — антракт!
— Вы считаете, что в пьесе здесь должен наступить перерыв?
— Мне кажется, что композиция именно так и складывается.
— Как? И вы думали о композиции?
— Э, нет, просто сейчас мы, похоже, находимся в середине следствия.
— Похоже?
— Ну, как вам сказать? Все-таки это живые люди, всегда возможны неожиданности…
— Живые… и один мертвый.
Меня удивил быстрый взгляд инспектора, брошенный на меня, в нем таилась какая-то странная усмешка.
— Да, к сожалению. Но порой мертвые оказываются живее
Инспектор сделал несколько шагов молча.
— Вы одобряете мой метод? — вдруг, резко повернувшись ко мне, спросил он.
— Ваш метод?
— Но как же вы будете писать пьесу, если до сих пор не уловили самого важного — метода расследования?
— А разве есть действительно разные методы? Разве это не литературная выдумка?
— Ничуть. Конечно, есть! Десять человек ведут машину, играют в шахматы, пишут пьесы, то есть делают одно и то же дело, и все по-разному, у каждого свой метод! Вы ведь наверняка знаете о методе знаменитого Шерлока Холмса?
— Разумеется! В юности я прочел всего Конан Дойла — от корки до корки, все детективы моего любимого Эдгара По, романы Агаты Кристи, Герберта Уэллса…
— И каков же был метод Холмса?
— По-моему, он назывался дедуктивным… Дедуктивный метод мышления и логический синтез. Он раскрывал преступления путем логических построений, размышлений, рассуждений, производил всякого рода химические и другие анализы на уровне науки его времени… Верно?
— Вот это здорово! Вы меня просто удивили — ответ весьма точный!
— Все очень просто. Я знал, что мне предстоит встреча с вами, и снова многое перечитал. В общем, подготовился…
— Один-ноль в вашу пользу! Так каков же мой метод?
— Он, очевидно, отличается от метода Холмса?
— Ну, как сказать. Есть кое-что общее. В принципе как бы ни писали авторы детективов, они непременно что-то заимствуют у создателей жанра, а это, бесспорно, Эдгар По и Конан Дойл. Итак, повторяю свой вопрос: в чем состоит мой метод?
— В чем, в чем… Не знаю. Один-один.
— Знаю, что не знаете. Так вот, мой метод — это капкан, западня.
— А что это значит?
— Это очень забавный метод. И кстати, чрезвычайно пригодный для создания пьес. Его часто использует Агата Кристи.
— Ах, вот что… Да, я несколько раз смотрел «Мышеловку».
— При всем том гарантирую, что ваша пьеса будет выглядеть совершенно иначе.
— Надеюсь…
— Так вот, суть моего метода расследования — разумеется, когда попадается интересный, запутанный, трудный случай, — заключается в том, что я вроде бы не веду следствие, а только ставлю капкан для возможных убийц или лиц, совершивших другое тяжкое преступление. Таким образом я заставляю их самих вести расследование собственных преступлений.
— Весьма остроумно! А сейчас… уже поставлен капкан?
— Само собой! Разве вы его не видите?
— Нет.
— А я думал, вы все поняли и увидели этот капкан, который я тщательно закамуфлировал, и теперь жду, когда виновный угодит в него…
— Вы уже знаете, кто он?
— Почти.
— А он?
— Думаю, тоже догадывается, что я его подозреваю.
— «Его» или «ее»?
— Ну-ка без мелких хитростей! И, пожалуйста, соблюдайте правила игры!
— Прошу прощения.