Осенний безвременник: сборник

Эдигей Ежи

Её лицо снова приобрело жёсткое, насмешливое выражение.

— А вы знаете, Эмилия, про себя я зову его Длинные Уши…

— И вы тоже?! Впрочем, не хочу говорить о нём. Кого же мне ещё остерегаться? Дишо далеко, мать в тюрьме, про земляков я уже говорила. Родственники? Они чужие не только мне, но и друг другу. Даже на похороны им трудно собраться. А брат Кристины наверняка не узнает меня, если увидит на улице…

— Значит, остаётся всё-таки Длинные Уши — может быть, самое заинтересованное лицо.

— Ну, здесь, по-моему, всё ясно!

— И всё-таки…

Неужели вы думаете, что он не узнает вас, если, предположим, случайно войдёт в этот магазин или встретит на улице? Когда я раскрыл своё «инкогнито» и сказал, что работаю в милиции, что вы ответили? «А я уж подумала, что вас послал…» Полагаю, что вы имели в виду…

— Ну и что?!

— Да ничего, разумеется, ничего! Просто радуюсь за вас обоих. Ярослав, представьте, никогда не верил в смерть своей первой и единственной любви, а за компанию на теннисном корте нужно винить жизнь, да и вы сами толкнули его на это, ведь так?

— Оказывается, вы ещё и адвокат…

Гео рассмеялся:

— Должны же мы, мужчины, поддерживать друг друга! Тем более когда наши акции падают.

— Я хочу есть! — неожиданно заявила Эмилия.

Впервые Гео вздохнул свободно, сказал себе: «Слава богу!» — и подозвал официантку.

Жюльену с грибами сегодня явно не везло. Эмилия от него отказалась. Они заказали телятину, омлет и пиво… И, конечно, салат — юные девушки обожают салаты. «Но с грибами, да?» — всё же уточнила официантка. «Ладно, пусть омлет будет с грибами!» И все трое рассмеялись — в доказательство того, как иногда какая-нибудь мелочь может развеселить и улучшить настроение.

Гео, однако, не успокоился. Ему обязательно нужно было проставить все точки над i, снять все оставшиеся вопросы.

— Извините, Эмилия, за любопытство, но мне бы хотелось кое-что понять относительно вашего последнего рейда в Пловдив. Опять автостопом?

— Стоит ли спрашивать…

— Гм, вам легко: не нужно заботиться о билете, бояться опоздать на поезд или автобус.

— Но при такой зарплате как иначе я могу ездить?

— Да, и вдобавок ещё в парике! Однако Длинные Уши говорит, что и русые волосы вам очень идут…

— Бог с вами, у меня чуть голова не лопнула от жары. Особенно в первый раз, на лестнице нашего дома. Помните, что было у меня в руках, когда вы пустили меня к себе в машину?

— Помню — такая маленькая синяя сумочка-мешочек.

— В ней был парик. Я напялила его тут же, в подъезде, как только удрала от вас. А сняла, только когда уехала из Пловдива.

— Не сердитесь на меня, Эмилия, но первое, что пришло мне в голову, когда я стал разыскивать вас, — она же может подхватить какого-нибудь иностранца и уехать за границу! Вот уж там бы вас никто не достал…

— Какая чепуха! Как ни тяжело мне пришлось, но здесь я всё-таки дома, а там что? На кухне, всю жизнь торчать? Или вовсе оказаться на улице? Нет, простите, такой мысли у меня не было. Сначала я пошла в больницу. Санитарок не хватает, и там не очень-то смотрят, кого берут. Что и говорить, туда легко проникнуть и скрываться там сколько нужно, И может быть, я до сих пор

работала бы в больнице, но оказалось, что я с трудом переношу тяжёлые запахи и кровь. Так что о медицине и мечтать нечего. Я могла бы ещё стать в Софии манекенщицей в Доме моделей, могла сниматься в кино — мне предлагал один режиссёр, которого я выходила в больнице. Но я ни о чём не жалею, люблю свою теперешнюю работу, она доставляет мне удовольствие.

— Уж не думаете ли вы надолго задержаться в магазине? И публиковать раз в год по обещанию стишки в газетах? Вы можете стать если не хирургом, как мечтали, то терапевтом или, ещё лучше, детишек лечить. Представляете, вы в белых брюках, со стетоскопом на груди…

Эмилия внимательно слушала Гео. задумчиво глядя мимо него на полюбившийся фикус.

— Вы представляете, а я — нет. Всё это очень-очень сложно… И потом, не помню, говорила ли я вам, что тогда… тогда я уничтожила все документы: аттестат, свидетельство о рождении, оставила себе только паспорт…

— Поэтому я ничего и не нашёл у вас дома. Я подумал, что вы всё сдали в канцелярию института, но там выяснил, что ваши документы вообще не поступали.

— Я и паспорт хотела разорвать, но в последний момент одумалась: куда пойдёшь без паспорта? А ключ от квартиры сохранила, так как сообразила, что смогу его использовать: если власти обнаружат мой обман и я должна буду скрыться, кто же станет искать меня дома?

— А я думал — вы скажете, что оставили себе ключ на память, рука не поднялась выбросить, — усмехнулся Гео.

— Опять намёки? И вам не надоело?

— Мне надоела полуправда, надоели недомолвки! — довольно резко заметил Гео и тут же, используя установившиеся почти дружеские отношения, прямо спросил:

— Отвечайте — будете вы поступать в медицинский или нет?

— А вы что, можете мне помочь?

— Нет, не могу.

Какое ему, в сущности, дело до её будущего? Он свою миссию выполнил, и довольно успешно. И всё же Гео не мог на этом поставить точку. Судьба девушки беспокоила его, что-то внутри царапало, саднило, ему было бесконечно жаль её, так рано хлебнувшую горя, она стала ему как младшая сестра, и бросать её сейчас одну, без совета, без поддержки было бы просто бесчеловечно.

— Не могу, да и не хочу! Вы сами должны наконец определиться — и идти дальше. Понятно?

— Понятно, — покорно, как ученица, повторила Эмилия и подпёрла подбородок ладонью. Браслеты нежно обхватили худую руку девушки и успокоились. — Я и вправду не знаю ещё, чего именно хочу. Может, я никогда не расстанусь с магазином. Вы удивлены?

— Нисколько. — Гео снова улыбнулся, и улыбка вышла доброй и дружеской. — Я даже стараюсь на этот раз не удивляться вашему постоянству.

— Честное слово, это не каприз, не усталость и не примирение с судьбой. Я действительно люблю свою работу и нахожу в ней удовлетворение. Вы, может быть, думаете — поза. Какой смысл отказываться от прежних мечтаний и планов? Чтобы продавать людям одежду? А вот есть, есть смысл! Всё дело тут в радости. Сейчас я приведу вам наглядный пример…