Осенний дом
Шрифт:
– Исцеляйте, когда я скажу, – Чайна Циан объяснила пришедшему суть его задачи в четырёх словах и тут же добавила: – Считайте, что всё серебро, что из него выльется, ваше.
Крылатый начал догадываться кое-о-чём:
– Это что же… один из Сильверстоунов?
– Вообще, я бы и сам мог себя исцелить, – проворчал Тони.
– Я не могу на это рассчитывать, – покачала головой Чайна Циан. – Вдруг опять в обмо…
Тони аж цыкнул на неё.
– …Потеряешь сознание, – быстро поправилась Чайна Циан. – Не всё ли равно как
– Может, лучше вызвать опытного врача?
– Да, отлично, идея просто замечательная, – похвалила Чайна Циан предложение Тони. – Но только если кусок, попавший в твоё тело, перекрыл кровоток, ты рискуешь остаться без какой-нибудь части тела весьма надолго, а может и навсегда. А сегодня праздник… мы просто не успеем найти хорошего врача. Так что терпи, Сильверстоун. Можешь потерять сознание, разрешаю, и смеяться не буду.
– Тогда режь, чего…
Чайна Циан сделала первый надрез.
– Говори-говори, – подбодрила она бывшего мужа, – чего это ты смолк?
– Мальчики, поищите у неё… бутылку чего-нибудь покрепче. Уж какой… никакой латкор, да найдётся, а?
– Терпи, Сильверстоун, – насмешливо повелела Чайна Циан. – Ничем таким я ещё не запаслась. Господин целитель… подложите платочек… на серёжки дочерям точно нальётся.
– У меня их шестеро.
– Значит, и на браслетики натечёт.
– Можно я лучше спою? – просяще подал голос Тони. Чайна Циан побоялась смотреть на него. Морщится? Нет? Как справляется с болью? Она знала только одно – надо всё делать тщательно и быстро.
– Спой, Тони, конечно, – мягко сказала она, не отрывая глаз от голубовато-белой плоти под кожей, в которой виднелось серебро. Рану под маленьким клинком Чайны Циан уже начала заполнять кровь. А бывшая графиня отрезала рубашку ещё только с одной стороны.
Тони затянул какую-то чуточку пошлую песенку авторства своего отца. И пел даже неплохо, нечасто прерываясь. Но его дыхание было странным, и петь ему чуть ли не так же тяжело, как терпеть боль.
– Пой Тони, пой для меня, – попросила Чайна Циан, прежде чем начала расправляться с телом крылатого жёстче, чем, думала, придётся. Резать пришлось быстрее, глубже и грубее. Рёбра мешали. Время уходило. Кровь полилась ручьём. Песня начала стихать.
– Всё, он в обмороке, – сказал кто-то.
Чайна Циан с силой надавила на клинок, прорезая сверху, затем слезла на пол и воткнула нож снизу. Рубашка упала на пол. Чет буквально рухнула рядом:
– Исцеляйте!..
От рук крылатого в рану потёк рассеянный свет.
Чайна Циан стёрла пот с лица и поняла, что испачкалась кровью почти вся. Серебро, прилипшее к коже тонким слоем, почти сразу ссыпается песком, а вот крупные капли крови Си, застывшие на коже, проблематично содрать даже за день. Пошла умываться – вдруг не успеют застыть?
Сумев кое-как умыться,
– Он неплохо держался, – почти с благоговением заметил крылатый, держа в руках свёрток с таким количеством серебра, что мог теперь купить не то, что серёжки и браслетики, а по собственному экипажу каждой из дочерей.
Сорорибэ переглянулся с товарищем и, хмыкнув, сказал:
– При условии, что до этого дрался и был несколько раз ранен, исцелён и затем ещё потерял крови на такой вот домик… держался он настолько неплохо, что хотел бы я быть сделанным из того же материала, что и он.
Крылатый застыл, пытаясь осознать услышанное, но Сорорибэ ещё раз поблагодарил его и повёл прочь. Оставшийся актёр взглянул на Чайну Циан не менее благоговейно, чем крылатый смотрел на Сильверстоуна, и, проглотив свои вопросы, поинтересовался только, не следует ли теперь начать поиски врача. Всё-таки после такой значительной потери крови даже один из Сильверстоунов не может быть в полном порядке.
– Пожалуй… – устало отозвалась Чайна Циан. – А, впрочем, нет. Я отправлю сообщения его родственникам, и они сами позаботятся о нём дальше. Идите, наслаждайтесь праздником.
Так и оставшегося не представленным актёра, Чайна Циан проводила до выхода, попрощалась с ним и Сорорибэ, и вернулась взглянуть на Тони.
Он всё ещё был без сознания. К его коже под раной прилипла пропитанная кровью простыня кровати. Отдёргивать будет больно. Но лучше сейчас. Решив поберечь ещё несколько тактов спокойствия Тони, Чайна Циан просто села рядом. Услышала голоса с улицы – окна распахнуты почти с самого утра.
– Я, думаю, этот день не скоро забуду, – признался обладатель тёплого и высокого голоса прямо под окнами.
– Наверное, я тоже, – отозвался некто знакомый, наверняка Сорорибэ. – Изображать на сцене дуэли после увиденного… уверен, буду куда натуральнее.
– А эта дама… слишком невероятна, чтобы быть его любовницей!
– Она его жена. Та самая, с которой он разводится.
– Что?!
Удивлённый так больше и не произнёс ни слова. Чайна Циан услышала смех Сорорибэ.
– Пойдём. Он ещё любит её, иначе бы не назвал этот адрес.
Убедившись, что актёры ушли, Чайна Циан с силой рванула за край простыни. Тони очнулся.
– Извини, – легко произнесла она. – Но какого чёрта ты велел притащить тебя именно ко мне?
– Чтобы… давай потом?.. – и Тони снова закрыл глаза.
Чайна Циан испугалась. Тони никогда ещё не говорил таким слабым голосом. До вырезания рубашки он пел. Сейчас явно на это не способен. Что, если с последним ручейком крови из Тони вышло то необходимое, что держало его среди живых? Она попыталась привести бывшего мужа в чувство, приговаривая:
– Тони, Тони, я передумала. Давай займёмся этим! Я готова сделать это даже в той унизительной позе.