Осенний мадригал
Шрифт:
— Возможно, — согласилась она, — но мой случай как раз абсолютно типичный. Поступление в медицинский, удачное замужество, рождение дочери, когда мне было только девятнадцать лет. Замуж я выходила с полного согласия своих родителей. Можно сказать, что сначала договорились наши родители, а уже затем мы с моим мужем решили, что сможем жить вместе. Мне еще очень повезло, что он оказался умным, порядочным человеком.
Дронго молчал, ожидая продолжения исповеди.
— Иногда я жалею, что не курю, — призналась Эсмира с улыбкой. — В общем, все, что я вам сейчас скажу,
Дронго молчал. Он понимал, насколько она права, и в то же время понимал, что не имеет права с ней соглашаться. Именно потому, что она права.
— Когда раздался этот звонок, я очень испугалась, — призналась Эсмира, — мне показалось, что это какой-то извращенец. Потом я немного успокоилась и неожиданно подумала, что никогда в жизни со мной не происходило ничего подобного. Мне вообще никто и никогда не звонил. Я не скрывала от мужа ничего. Абсолютно ничего. Получалось, что моя дочь в шестнадцать лет знает больше, чем я в тридцать пять. Это было обидно и глупо.
Дронго подумал, что иногда хочется закурить и ему.
— Поэтому я пришла к вам, — резюмировала Эсмира, — мне казалось, что вы меня сможете понять. Именно такой человек — все понимающий, мудрый, терпеливый, наблюдательный, много повидавший. К тому же мы из одного поколения, вы не намного старше меня.
— Что я должен вам сказать? — спросил он.
— Правду, — горько усмехнулась она, — что мне делать? Ждать, когда уедет моя дочь и я останусь совсем одна? Ждать, пока у меня начнется климакс? Извините, что я так грубо говорю. Или попытаться изменить свою жизнь? Что вы мне посоветуете?
Он нахмурился. Машинально поправил узел галстука.
— Я уже говорил вам, что не люблю давать советы, — напомнил Дронго.
— Но мне нужен не совет, а ваша помощь, — убежденно сказала она. — Неужели вы не понимаете?
Он молчал. Сказать, что он понимает гораздо больше, чем она сказала? Сказать, что он умеет читать чужие мысли и ему понятно, почему она пришла именно к нему? Нет, он не имеет права так подло пользоваться моментом. Поэтому он молчал.
— Я постараюсь найти вашего телефонного хулигана, — наконец прервал он затянувшееся молчание.
— Я не об этом, — возразила она, — вы ведь меня поняли?
— Да, — сдержанно сказал Дронго, — понял…
— И ничего не хотите мне сказать?
— Зачем вы рассказали мне об этом?
— Вы же сказали, что все поняли, — напомнила она ему.
— Может быть. Но в любом случае я пытаюсь не превратиться в дурака. Или подлеца. В такой ситуации
— Вы всегда так уходите от конкретного разговора?
— Когда я чувствую себя в подобной ситуации — всегда.
— Вы думаете, что я вам навязываюсь? — неожиданно спросила она.
— Нет, не думаю. Но я пытаюсь вас понять.
— Мне тридцать пять лет, — упрямо повторила она, — у меня прекрасный муж, взрослая дочь. У меня есть все, чтобы быть счастливой. У меня даже превосходные отношения с моей свекровью, что бывает достаточно редко. И единственное, что мне не хватает в жизни, — это… — Она замялась, подыскивая слова.
— Друга, — сказал Дронго за нее.
— Да, — торопливо согласилась она, — мне не хватает именно друга.
— И вы решили, что я могу заменить вам подобного друга? — поинтересовался Дронго.
— Нет, не заменить, — возразила она, — конечно, нет. Я предполагала, что именно вы сможете стать таким другом.
Он замер. Слова прозвучали достаточно откровенно. Как и в прошлый раз, он не знал, что ответить. Но гостья по-другому поняла его молчание. Очевидно, сделанное признание далось ей слишком тяжело.
— Наверно, я напрасно пришла к вам, — торопливо сказала она, вставая. — Извините меня. Я наговорила вам кучу разных глупостей…
— Сядьте, — коротко сказал Дронго, — и не нужно так нервничать. Мы еще не закончили наш разговор.
Это было сказано таким требовательным тоном, что гостья замерла.
Глава 3
Дронго молчал. Он чувствовал себя не совсем уверенно. С одной стороны, нужно было попытаться объяснить ей ситуацию, с другой стороны, это нужно было сделать настолько деликатно, чтобы ее не обидеть. Он не находил нужных слов.
— Вы считаете меня экзальтированной дурой? — вспыхнула она.
— Нет, — мягко ответил он, — не нужно так реагировать. Вы совершаете ошибку, которую обычно совершают все люди. Вы думаете в этот момент только о себе, даже не представляя, в какой сложной ситуации находится ваш собеседник.
Она удивленно взглянула на него. У нее были красивые глаза. И дело было даже не в миндалевидной форме — они у нее были не просто карие, а какого-то мягкого, бархатного оттенка. Сначала она нахмурилась, затем улыбнулась.
— Помните у Моэма? — спросил Дронго. — Джулия должна была думать не только о себе, но и о друге, который уже ничего не мог сделать?
— Надеюсь, вы чувствуете себя гораздо лучше того друга? — Она улыбнулась, показывая ровные белые зубы.
— Не знаю, — улыбнулся Дронго. Ему понравилось, что она почувствовала обстановку и настолько успокоилась, что смогла взглянуть на ситуацию с комической стороны.
— Знаете, что я еще вспомнил: говорят, что Ремарк очень нравился женщинам. Но сам он не всегда и не во всех случаях чувствовал себя достаточно уверенно. И когда он познакомился с Марлен Дитрих, которая ему очень понравилась, он интуитивно понял, как заинтересовать эту богиню. Тогда он полушутя-полусерьезно признался в своей импотенции.