Осенняя мечта
Шрифт:
– Приветствую вас, принц Вячеслав! – вывел меня из раздумий полный мужчина средних лет, - У вас есть ко мне вопросы? А то у меня ещё пара важных дел сегодня…
– Здравствуй, Всезвон, - дружелюбно улыбаюсь ему. – Как там поживает школьная казна? Каково её состояние?
– Малоутешительное, - доложил заведующий казной, но, тут же, усмехнувшись, добавил, - Но умеренно печальное.
– Эй, Ворон, - я повернулся к ученику лекарского отряда.
– Да, мой принц?
– Я прошу приготовить как можно больше мази номер 205. Мне глава приграничной стражи
– Это же просто чудесно! – наш казначей радостно потёр ладони, - За неё прилично платят. Серебром!
– Исполняйте, - сказал я и пошёл к семнадцатой комнате.
«Болото обречённых» было большой комнатой в общем корпусе общежития. Часть её занимали ряды двухъярусных кроватей. Часть – большой овальный стол с удобными стульями. Ещё в комнате был большой шкаф для одежды. И шкаф для вещей, с двумя открытыми полками. На полках лежала пара книг – на случай попадания особо умных зайцев – история Черноречья и книга сказок, легенд и песен. И несколько настольных игр, в том числе пара потрёпанных карточных колод. И ещё стояли пара ящиков, с разной мелочью, для проведения свободного и спокойного времени. Учётные книги, посвящённые подопытным людям, хранили в других помещениях, подальше, опять-таки, на случай особенно умных постояльцев комнаты.
«Зайцы» находились частью за столом, частью на ближайших кроватях. Завидя Докучая, люди заулыбались. Да, он с ними и общался. Вид у них более-менее приличный, по крайней мере, внешне. Но в душе как обычно от взгляда на них стало мерзко-мерзко. Лучше бы испытывали искусственные вещества на пленниках. Хотя те тоже люди и у них тоже где-то есть семьи, которые их ждут...
Селянка, пока я беседовал с пожилым мужчиной, за моей спиной трясла молодого, что-то торопливо шептала, видимо, тот был её родственником. И, стоило мне обернуться, как увидел, что оба уже сидят на полу на коленях и смотрят на меня влюблёнными глазами. Мне захотелось взвыть. Прикинувшись невозмутимым, велел им подняться и сесть на свободную кровать. Чтобы не мешали. Но нет, они активно шептались, мешая мне говорить. Причём, часть слов я даже слышал:
– Докучай, а, Докучай?
– Сиди ровно, а то мазь кожу разъест, - проворчал лекарь, занявшийся парнем и его «царапиной», оказавшейся тяжёлой гнойной раной.
– А это какой из сыновей Мстислава?
– Который второй, - отозвался тот.
Вскрик. Похоже, мазь таки попала мимо повреждённого места. Надо после уточнить, что он там использует.
– Так это Вячеслав, что ли? – удивлённый шёпот.
– Он, - вздохнул юный лекарь, которому уже надоело отвечать на вопросы всех любопытствующих.
– А почему он командует тут всеми, как у себя дома?
Усмехнулся, удивив моего собеседника. Так и знал, что это рано или поздно спросят.
– А потому что он тут самый умный.
– Докучай, много болтаешь, - притворно возмутился я.
– А что, не правда, что ли? – ворчливо отозвался парень.
– Ты только что оскорбил ушедших и ныне здравствующих мастеров Школы. Какой из меня мастер? Я только ученик.
– А учебники
– Век живи и век учись.
Докучай намёк понял и замолчал.
Дверь открылась – и в комнату, чуть прихрамывая, вошёл высокий старик. Один из предыдущих зайцев. Увидев его, я радостно улыбнулся. Жив таки… Правда, тотчас же помрачнел, вспомнив о втором.
– Десятку прошёл, - доложил тот, заметив выражение моего лица.
«Десятку»?!
– Не считая чисток, - он поморщился, - Но лекари говорят, что состояние моё отличное.
– Я рад, - широко улыбаюсь.
– Спасибо за заботу, мой принц, - он поклонился.
И пошёл ворчать на сына Белуши, занявшего облюбованную им кровать. Заодно и на Докучая, под руку подвернувшегося. Но беззлобно. Видно было, что настроение этого пожилого чернореченца приподнятое. Ещё бы! Пережить «десятку», то есть вынести десять опытов и сопутствующие им «чистки» - это значило получить полную свободу. И деньги за тобой – если прежде родственникам не передал – и Школе ты ничего не обязан. Короче, иди куда хочешь и живи дальше. Как хочешь. Исключения бывали разве что для самых опасных преступников, сосланных в Школу непосредственно королём. Хотя и не для всех – и те иногда «доживали до десятки» и получали свободу.
– А парень на «чистке», - уточнил старик.
Он «согнал со своей постели чужаков» и растянулся поверх одеяла, ногами, правда, на пол. И тот держится… Уточнил лишь:
– Сколько?
– После седьмого он…
– Надеюсь, обойдётся, – и я вернулся к разговору с новоприбывшим селянином.
Договорить нам, разумеется, не дали: заглянул Гостибор.
– Книги уже в кабинете. Я готовлю документы о новом отряде. Какое название? Кто глава?
– Камней и трав.
– Оо, давно пора, - старик довольно улыбнулся, - Кого вы считаете достойным этого места?
– Ужин готов! Ужин! – завопил в дальнем конце коридора кто-то из учеников с кухни.
Почти сразу же захлопали двери, и толпа затопала по направлению к столовой. Ага, ученики оголодали за день. Так, вот, уже тише двери открываются, не бегут, а идут. Это уже учителя и их помощники из разных отрядов степенно направляются наполнять животы.
Я шепнул имя Гостибору на ухо. Тот удивился только на мгновение и сразу же исчез. Почти тут же возникло в дверном проёме молодое веснушчатое лицо.
– Вячеслав, помнишь ты пару месяцев назад девчонку из «зайцев» отпустил? И денег дал?
– И что?
Парень просочился в комнату и раскатал передо мной свёрток. Вещь оказалась рубахой, льняной, выбеленной, с чудесной красной вышивкой, причудливости которой позавидовали бы столичные вышивальщицы.
– Вам подарок прислали. Сказали, что лучшие мастерицы их деревни вышивали.
Вот делать им нечего! Я же деньги им дал, чтоб хозяйство подняли и скота какого купили. А они вместо полевых работ сидели, вышивали. Что есть-то зимой будут? Об этом-то хоть подумали? С другой стороны, мне приятно. Подарок всё-таки. И такой красивый, видно, что с душой вышивали.