Ошейник Омерта
Шрифт:
В один из сараев он нас и затолкал, снабдив напоследок еще парой пинков.
— Обживайтесь, уроды и ждите вызова Хозяина.
Потирая отбитую задницу, я медленно поднялся с застланного соломой пола. В бараке мы были не одни. С двухэтажных железных нар на нас с интересом глядели местные обитатели.
Такие же, как мы… рабы.
— Это кого тут к нам принесло? — прогудел из дальнего угла низкий голос. В расчерченном пробивающимися сквозь щели в жестяном потолке лучами полумраке сложно было разглядеть его обладателя,
— Походу, твой собрат, — буркнул я Бугру, разминая шею.
Рез хмыкнул в ответ. От него вдруг прямо-таки пахнуло яростью и злостью. Я уже понял, что Ошейник тем меньше на нас действует, чем сильнее наши эмоции. Яркие и острые чувства пробивают толстый слой комковатой безысходности и уныния, в которой нас стремится утопить чертовы артефакты.
Я медленно обвел взглядом барак, пересчитывая его обитателей. Их было два десятка, но отнюдь не все горели желанием вступать в разборки с дюжими новичками.
Но вот из дальнего угла поднялся местный заправила. Он шел, почти касаясь макушкой балок крыши. Здоровенный и страхолюдный. Габаритами превосходил даже Бугра. И тут же из всех углов полезли его прихвостни. Три, четыре, пять, шесть фигур. Четверо людей, остроухий и еще какой-то волосатый походящий на гориллу здоровяк.
— У нас есть несколько правил для новеньких… — прогудел рез, встав напротив. Вблизи он казался еще монументальнее. Настоящая гора мышц. Его прихвостни встали позади. Их глаза горели нетерпением увидеть нехитрое развлечение. Они не сомневались в своем превосходстве в силах. Но я чувствовал, что мне, как и Бугру просто необходима была хорошая драка.
Пусть даже нас в ней основательно помнут.
К этому времени последствия парализующей магии уже практически выветрились из моего тела.
— … И первое из них… — начал, было, главарь, но я не стал слушать убдюдка.
Что-что, а вот то, что первым на него руку подниму я, он точно не ожидал!
С резким «хеком» я со всей дури, с размаху, зарядил гондону ногой по яйцам!
Удар получился просто на загляденье!
— Мочи казлов! — взревел я раненым медведем и, не останавливаясь ни на секунду, прыгнул на гориллоподобного хрена, у которого от такой наглость просто отвисла челюсть.
. Он был выше меня на полголовы, и удар пришелся ему прямо в челюсть. Лоб обожгла резкая боль, похоже, я глубоко рассек кожу его зубами. Часть из которых с легким стуком разлетелась по доскам барака.
Тут же позади раздались смачные удары. Бугор вступил в дело.
Бам! Бам! Бам!
Уверен, там было на что посмотреть, но мне нельзя было терять ни секунды.
Получив свое, волосатый хрен тоненько взвизгнул, рефлекторно схватившись лапами за морду, и я прописал по яйцам и ему тоже!
Но на этом везение закончилось.
Длинный и гибкий остроухий возник справа и обрушил на меня удары тонкой и длинной дубинки.
Я отступил на шаг, другой, но тут же получил несколько ударов от еще одного мордоворота. Остроухий осклабился, весело выкрикнул: «Как тебе такое, падла?», взвился под невысокий потолок, намереваясь вложиться в удар палкой всем своим весом… и на лету был сметен Бугром!
Тяжелая туша буквально впечатала остроухого в стенку барака! Думаю, он отключился уже после этого, но Бугру показалось мало, и он врезал гондону еще пару раз коленом. Раздался влажный хруст, его левая рука повисла на мышцах. Из плеча торчала белоснежная кость.
Рез еще раз пнул обездвиженное тело и медленно повернулся к моему противнику. Оказалось, что это был последний.
— А ну стоять всем!
Рев Геба расколол полумрак. Мои ноги подкосились, я рухнул на грязную солому, грудь заполонила вязкая комковатая масса. Казалось, воздух вмиг обратился в тесто.
Сраная магия!
— Не успели зайти, как уже нашли себе друзей, гы-гы… — хохотнул Геб, обходя наши скрючившиеся, судорожно хватающие воздух, тушки.
Бац!
Хлыст звонко взрезал воздух и обрушился на спину. Страшная боль пронзила все мое существо. Хлыст резал не только кожу, но и нутро, рассекая сознание и подсознание, ввергая его в наполненный болью хаос.
Бац! Бац! Бац!
Подобной же экзекуции подверглись и остальные участники драки. Геб не делил их на правых и виноватых. Остановился он только у переломано остроухого.
— А вот это плохо… Хозяева не любят, когда кто-то калечит их рабов… кроме них самих, ха-ха-ха… Кто это сделал? — спросил он и не успел затихнуть звук его голоса, как два десятка пальцев указали на Бугра.
— Он, Геб!
— Это был чертов рез, Геб!
— Это он его поломал!
Чувство спертости в груди стало потихоньку отпускать, и я сумел сесть на полу.
Твою мать. Никакой солидарности. Сборище крыс.
— Нехорошо, здоровяк, нехорошо… Чувствую, намучаюсь я с тобой. Но ничего, и не таких обламывал, ха-ха…
Бац! Бац! Бац!
О, ублюдок умел обращаться с хлыстом. Каждый взмах оставлял едва видимый фиолетовый контур в воздухе. Тело Бугра рефлекторно дергалось, но сам он не издал ни звука. Шикарная бархатная рубаха, в которую он был облачен, после трех ударов превратилась в перемешанные с кровью и мясом лохмотья.
Геб еще раз усмехнулся, подошел к переломанному остроухому и, схватив его за лодыжку, как куль с тряпьем вытащил его из барака.
Я медленно поднялся и встал над телом Бугра, готовый к новой схватке. Но местные вдруг потеряли к нам всякий интерес. Заправила так же с трудом поднялся и, пошатываясь, уполз в свой угол. Остальные расползлись по нарам, делая вид, будто нас и нет.