Ошибка «2012». Мизер вчерную
Шрифт:
Она с изумлением чувствовала, как просыпалась в её чреслах древняя как мир истома. Вот уж не думала она, жрица, что встретит свою судьбу на этом корабле скорби. Она, хранившая девственность, посвящённая духам, привыкшая презирать грубых мужчин. Отчего же теперь она изнемогает от желания прижаться к этой груди, широкой и надёжной, точно ствол баобаба, погладить упругие пружинки волос, испытать в поцелуе эти изобильные губы?..
— Хорошо поёшь, воин, — по праву чёрной жрицы подошла к нему Мамба. — Только белые люди глухи. Они
«Станешь ты ядом на её острие…»
Она успела смекнуть, что великан принадлежал к племени Людей Устья, главных хозяев на Большой реке. Они владели причалами, лодками, добротными хижинами на берегу. Они и проводники, и посредники, и блюстители законов. Без их благоволения белым людям невозможно взять на свои лодки ни одного раба.
— О женщина, обладающая Силой, — присмотрелся к её татуировкам танцор, сглотнул и благоговейно потупился. — О разговаривающая с духами!..
У него самого тоже полно было говорящих знаков на теле. Великий охотник, первейший воин, главный палач помощника вождя. Вот только жён и законных детей пока не было. Наверное, всех захваченных коров отдавал вождю, а тот не очень-то спешил вознаградить его доблесть разрешением на женитьбу.
— Сейчас, воин, я разговариваю не с духами, а с тобой. — Мамба улыбнулась впервые со дня ворожбы во дворце Льва. — Я хочу знать твоё имя. Не бойся, я не причиню тебе зла. Язык Да Зоджи и череп Да Лангана в том порукой.
О, как же хотелось ей узнать объятия этих рук, изведать тяжесть мускулистого тела… О змей Дан, куда подевалось бесстрастие посвящённой в истину, холодное, как хрустальный родник?
— Люди зовут меня Мбилонгмо, о женщина, обладающая Силой. Меня зовут Мбилонгмо, — ответил великан и гордо расправил плечи. — Я вождь и сын вождя из рода Большой Пантеры. Все в нашем роду…
Ему не дал договорить свист бичей, послышались грубые выкрики — время палубной прогулки закончилось. Пора было снова спускаться в трюм, туда, где крысы, теснота, вонь, качка, обречённость, дурные мысли и смерть.
— Садись со мной рядом, Мбилонгмо, места хватит, — заглянула Мамба воину в глаза и положила руку на литое плечо. — Дальняя дорога тяжела в одиночку, но весела и легка с верным попутчиком… Ты ведь будешь, Мбилонгмо, мне верным другом в пути?
Она горела словно в огне, её так и била крупная дрожь.
— О да, женщина, обладающая Силой, я буду рядом, указывай дорогу. — Негр, не отстраняясь, кивнул, и их приняли вонючие потёмки тесного трюма.
Вновь монотонно заплескала в борт вода, заскрипели, жалуясь, бимсы. Мамба опустила голову на плечо спутнику, а тот вполголоса рассказывал ей свою горестную историю.
В то время в Западной Африке вообще творилось мало весёлого. Ничего не подозревающего
Мамба только хотела ему рассказать, что уже почти нащупала след сути проклятого белого и вот-вот пустит по нему дух розовой гадюки из гиблых болот, — когда по палубе затопали бегущие ноги, по доскам забренчало железо, бухнуло, перемещаясь, что-то очень тяжёлое… и крышки люков неожиданно пошли вверх. Водопадом пролился солнечный свет, раздались повелительные голоса. Только на сей раз какие-то торопливые, лающие, злые.
— О женщина, обладающая Силой, нас снова зовут размять ноги, — удивился Мбилонгмо. — Не иначе, проклятый предводитель устрашился тебя и решил дать нам должное обращение…
— Тихо, воин, тихо, придержи язык! — резко осадила его Мамба и быстро накрыла ладонью те самые губы, которые так хотела испытать в поцелуе. — Сядь, замри, умерь дыхание. Стань голодной пантерой в засаде…
Отточенное восприятие жрицы уже уловило тревожное напряжение мироздания, она поняла: сейчас наверх нельзя, это смерть. Да не та, которой они ждали вчера от бури и волн, не та, которая тихо отдала крысам бедного Нбонго. Там, наверху, что-то случилось. Что-то такое, что готово разом скомкать пряжу их жизней и поднести к ней горящий фитиль…
— Как скажешь, о женщина, обладающая Силой, — мгновенно подчинился Мбилонгмо, вжался широченной спиной в дерево борта и почти перестал дышать. — Как скажешь. Я — голодная пантера среди кустов чикотомбо…
Им было невдомёк, что виной всему был белый парус, возникший на горизонте с полчаса назад, — о чём и проорал из «вороньего гнезда» глазастый юнга.
«Это ещё кого чёрт несёт?» — вытаскивая подзорную трубу, помрачнел Гастон Леру. Пальцы почему-то сразу вспотели и взялись противно дрожать. Глянув сквозь линзы, капитан выругался, жутко засопел, сощурился, посмотрел снова… И почувствовал в животе липкие щупальца страха.
Чёрт принёс с севера трёхмачтовый английский крейсер. Стремительный, быстроходный, с изящными обводами и множеством пушек. От такого не уйдёшь. Сядет на хвост, перекроет ветер, и всё. Прощай, яблоневый садик, прощай, удачная женитьба! Кабы не кончилось дело крепкой верёвкой, перекинутой через нок реи, и чайками, которые со вкусом выклюют кое-кому глаза.
— Чёрт, дьявол, преисподняя!.. — Изворотливый ум капитана Леру уже прикидывал варианты: «Сколько черномазых в трюме? Было три сотни, пара дюжин сдохла, нет, не годится, всех акулы не сожрут. Кто-нибудь ещё будет барахтаться, когда подойдут англичане. Нет, врёшь, так просто мы не дадимся…» — Эй, Шарпантье! — оглянулся он на старпома. — Чёрных на цепь! Запасной якорь приготовить!