Ошибка «2012». Мизер вчерную

Семёнова Мария Васильевна

Так вот.

Если не ошибиться на «пьяной дороге», петляющей между заборами старых овощебаз, если умело проджиповать по словно танками развороченной бетонке и взобраться на горку — откроется особнячок, которому на первый взгляд здесь совершенно не место.

О, это вовсе не «новорусский» коттедж, стилизованный под квазипетровскую старину. Это действительно очень старинный дом. Двухэтажный, чёрного карельского камня, за вычурной, хитрого литья, чугунной оградой.

В эпоху благородных гаишников на нём красовалась вывеска «Детский сад номер такой-то», правда, детских голосов за забором никто

ни разу не слышал, но местные жители, что характерно, к этому обстоятельству относились с поразительным равнодушием. Когда слова «гаишник» и «мздоимец» стали почти синонимами, было сделано несколько попыток прибрать дом и участок к рукам, но — проверьте, если не верится, — ни у кого так и не получилось.

Добавим для полноты картины, что в бесхозный вроде бы дом не совались даже бомжи.

«Ваше благородие госпожа удача…» Рубен запер машину и, глубоко переведя дух, двинулся к воротам.

Ворота были под стать всей ограде — ажурные, но исключительно прочные и неприступные. Стоило Рубену приблизиться, как в калитке резко щёлкнул дистанционный замок, чуть слышно скрипнули петли и открылся запущенный двор, заросший сиренью.

Рубен миновал пустые качели, легонько раскачивавшиеся на ветру, покосился на облезлые грибки, тронул лошадь мёртвой карусели и взошёл на высокое крыльцо.

Дверь предупредительно клацнула замком, трудно, со скрипом, подалась, пропустила в затхлый, отдающий пылью вестибюль. Некогда он был великолепен, но теперь здесь царила мерзость запустения — всюду мусор, разбросанные игрушки, тряпки, грязь, битое стекло. В углу, под державным портретом, не соответствовавшим ни одному из российских правителей, в глиняном саркофаге покоилась монстера. В целом чувство было такое, что время здесь остановилось и загнило.

«Мишка с куклой бойко топают, бойко топают, посмотри…»

Рубен поднял с пола плюшевого, пахнущего плесенью медведя, показавшегося ему символом детства, так и не ставшего счастливым. Подержал в руках, положил на полку заложенного кирпичами камина, поискал взглядом куклу, чтобы посадить рядом, но не нашёл.

Мраморная лестница привела его на второй этаж. Здесь Рубен повернул с лестничной клетки направо, миновал обшарпанную дверь с надписью «Старшая группа» и не удержался, поставил под окно детский шкафчик для вещей, валявшийся опрокинутым посреди коридора. На покосившейся дверце обнаружилась выцветшая картинка — улыбающаяся кукла. «Ну вот…»

Достигнув обтянутой дерматином двери, Рубен почтительно вошёл, поклонился и с глубоким уважением сказал:

— Приветствую тебя, о Вершитель. Покорнейше прошу простить, что явился незваным…

За обшарпанным антикварным столом с инвентарным номером, приколоченным на самом видном месте, сидел седобородый старец весьма почтенного вида. Он не спеша ел, вернее, вкушал золотой ложечкой йогурт и выглядел почти как в рекламе: «И пусть весь мир подавится…»

— А, это ты, Князь, — кивнул старец, пригладил бороду и указал ложечкой на стул. — Я рад тебе. Садись. И пожалуйста, отведай йогурта. Они у меня все одинаково полезны.

На столе в живописном беспорядке стояли пластиковые стаканчики без этикеток. К каждому, словно трубочка к упаковке с соком, была цветной резинкой притянута ложечка. Золотая, конечно.

— Благодарю.

Рубен

сел и наугад взял стаканчик. Йогурт оказался его любимым, малиновым, на зубах приятно похрустывали натуральные ягодные косточки. Рубена это не удивило.

Некоторое время угощались в молчании, соблюдая старинный этикет: гость из вежливости держал язык за зубами, а старец воздерживался от вопросов. Наконец он бросил стаканчик и ложечку в мусорное ведро и устремил на Рубена испытующий взгляд:

— Так чем обязан, Князь? Увы, давно прошло время, когда ты приходил ко мне за помощью и советом…

В тихом голосе послышалась печаль. Или это только показалось?

— Что поделаешь, о Вершитель. Глупые дети иногда начинают воображать себя взрослыми, — почтительно улыбнулся Рубен, вздохнул и решился упомянуть о главном. — Я видел Его Могущество. Он сказал, что Хранители уходят. Навсегда.

Он тоже доел свой йогурт, но выбросил в ведро лишь стаканчик. Отправить в мусор красивую ложечку рука не поднялась.

— Уходят, говоришь? Навсегда? — задумчиво переспросил старец, задумался и кивнул. — Значит, доигрались. Теперь всё, только мы и они.

Взгляд у него в эти мгновения был такой, что неприкосновенность особняка как-то стихийно становилась понятна. Во всяком случае, любой мокрушник-уркаган и даже привыкший к безнаказанности ставленник городских властей ощутил бы себя мелкой шпаной и удалился на цыпочках.

— Ещё он сказал, чтоб я сделал выбор, — твёрдо заглянул Рубен в страшные глаза Вершителя. — И я…

Старец покачал головой, нахмурил кустистые брови, и в его взгляде засветилась боль.

— И ты, Князь, конечно, выбрал… приключений на свою задницу. Ему хорошо советовать. У Его Могущества свой собственный мир, где всё как надо… А где он был, когда Змеи убивали Сторуких [60] ? Когда жгли жрецов? Когда устраивали войны? Когда подтасовывали карты во Вселенской Игре? Хранители хотя бы убирали за нами дерьмо. А теперь мы, видимо, отчубучили такое, что даже им стало невмоготу… Хорошо хоть, они тоже не пропадут, им есть куда уйти. А Змеи… Вот, полюбуйся. — Он взял со стола пульт, надавил кнопку, и на стене засветилась большая плазменная панель. — Ты в глаза посмотри. Тут даже Камня не надо, чтобы понять…

60

Греческие мифы о борьбе Богов и титанов являются пересказом гораздо более древних преданий, в которых титаны описываются как змееподобные существа. Победители-Боги заточили их глубоко под землёй и поставили стражами Гекатонхейров — сторуких великанов.

На экране мелькали обладатели всем известных фамилий. Законодатели, блюстители, отцы народа, герои дня, военачальники, радетели. Лучшие из лучших, соль нашей земли, поднявшиеся, словно пена, на самый гребень людской волны…

Кстати, кто бы знал, как это в доме, к которому не тянулись снаружи электрические провода, а на крыше не наблюдалось спутниковой тарелки, работал телевизор? Впрочем, собеседники это воспринимали как должное.

— Камень вправду не нужен, а вот кирпич бы не помешал, — невесело усмехнулся Рубен.