Ошибка Конан Дойла
Шрифт:
Его почему-то не было видно, и шороха шагов не было слышно. Я оглянулся и, к своему счастью, заметил проём, ведущий ещё в одно помещение. «Наверное, хотели сделать комнату отдыха для начальника или его приёмную», – подумалось мне. В этот момент послышался выстрел снизу. Видимо, я всё-таки топтался на месте. Пуля только черканула по бетону, а я от радости рявкнул:
– Зря стараешься! Бетон непробиваем, а у меня полно кирпичей! Иди сюда!
– Жди, я приду! – раздался хрипло-злобный голос моего преследователя.
Видно, он оценил меня
В зеркало было видно, как он, крадучись, идёт в другой конец коридора, держа пистолет впереди себя, возле каждой перегородки он рывком пролетал около неё и останавливался посредине двух дверей. Ему явно было неведомо, где я спрятался, поэтому он наставлял дуло пистолета сначала на одну дверь, потом на другую, пружиня при этом ногами. Потом его тактика изменилась: дойдя до очередного проёма, он быстро нырял в него. «Пока он ищет того, кого там нет, я постараюсь тихо спуститься из проёма окна и дать дёру из этой западни», – пронеслась в моей голове мысль. Осторожно подойдя к окну, я посмотрел вниз: до земли было где-то метра четыре. Можно было прыгнуть вниз, шанс у меня был, но там было полно битых кирпичей… Шею, конечно, не сломаешь, но ногу можно.
А убийца уверенно шёл в мою сторону… Опять раздался выстрел, и со звоном посыпались остатки зеркала, словно вода разлилась осколками луж. «Нет, он всё-таки метко стреляет, – подумал я. – Надо рискнуть!» Быстро перебросив своё тело через оконный проём, я повис на руках, уцепившись за подоконник, и разжал пальцы. Мои ноги очень долго, как мне показалось, не могли коснуться земли. Наконец коснулись, но не земли, а кирпичей; я приземлился на ноги в полуприсяде, быстро вскочил и, чуть прихрамывая, побежал вдоль стены, думая про себя: «Он сюда, а я – в тростник!» Но он, видимо, устал гоняться за мной, а последний его выстрел был выстрелом ярости и обиды.
Когда я пробегал мимо двери здания, мой преследователь неожиданно вышел из неё, и мы столкнулись нос к носу. Он поднял пистолет… Я стоял как вкопанный… И вдруг на оконном проёме над дверью кто-то дико закричал и на убийцу упал комок чего-то живого…
– А-а-а! – закричал человек и стал падать.
Пистолет вылетел у него из руки… А комок рассыпался, и два кота помчались в разные стороны. Я успел их разглядеть. Это были мой кот Барс и соседский кот – его вечный противник в борьбе за территорию и за кошек. Если б не эти два кота, меня бы точно кокнули. Мой Барс вовремя оказался в нужном месте. Наверное, сработала его привычка повсюду
Раздумывать было некогда, я кинулся к пистолету. Передо мной лежал поверженный враг, на лице у него была маска… Наставив на него пистолет, я заорал:
– Сними маску!
Он застонал, но не пошевельнулся. Я заткнул пистолет за пояс, нагнулся и стянул с его головы чёрный кулёк с прорезями для глаз… По обломкам кирпичей рассыпались длинные волосы… «Женщина!» – мысленно ахнул я и сел на порог двери.
В это время женщина открыла глаза и повертела головой… И тут я узнал в ней свою дальнюю знакомую…
– Ну ты, убийца, не хочешь подать руку женщине? – ехидно спросила она.
– От убийцы слышу! – зло ответил я.
– Ох-ох, – застонала она и, опираясь руками о землю, немного приподнялась. – Если бы захотела убить – убила бы! Ну что, герой, струсил небось?
– А как ты думаешь, если бы я тебя под пулями гнал, ты не струсила бы? Зачем ты в меня стреляла?
– Ты задавил мою собачку! – заплакала она.
– Чего? Что-то такого случая не помню, я никого никогда не давил!
– Ты ехал на машине, а в это время моя собачка бросилась от меня к дороге и попала под задние колёса твоей машины. Вспомнил?
– А-а-а, это когда ты болтала с подружкой около дороги, а она крутилась возле вас, а потом кинулась под машину?
– Вспомнил… – опять заплакала она. – Мою любимую девочку!
– К твоему сведению, меня тогда друг подвозил домой на своих «Жигулях»…
– Угораздило тебя ехать именно по этой улице!
– А почему ты не позвонила мне и не сказала, что ты стоишь там? – отпарировал я, шутя. – Я бы не поехал.
Она перестала плакать:
– Значит, ты считаешь, что виновата я? Ты обвиняешь меня в убийстве моей любимой собачки? Зря я хоть раз не попала в тебя резиновой пулей, ты бы понял, как было больно мне, когда я смотрела на свою погибшую девочку. Она была мне как друг, как сестра…
Наш диалог затягивался… Она сидела на холодной земле, а я – на бетонном порожке. Я встал, поднял её с земли и спросил:
– Ты где живёшь?
– Отдай пистолет! – вместо ответа потребовала она.
– Сейчас, тороплюсь и падаю! Ты с глупинкой, можешь выстрелить. За собаку невинного человека хотела кокнуть! Купила бы себе другую собаку – и дело с концом.
– Ага, шутишь, – снова чуть не заплакала она.
– Хватить плакать! – оборвал я её. – На базаре за три рубля можно купить любую собаку.
– Ага, «за три рубля», – передразнила она и назвала сумму, за которую когда-то купила этого щенка.
Я опешил:
– Слушай, да за такие деньги я сам тебя буду любить и таскать на руках.
– Я согласна, но собаку мне купи.
…Сколько бы ни стоила новая собака, мне пришлось купить её. Что поделаешь? Тем более что потом она стала моей женой… А теперь её собака – я… Единственное, что мне не нравится в ней, – это то, что она не переносит жареный лук.