Ошибка кота Люцифакса
Шрифт:
— Я виноват. Потому что самрешил им поверить.
— Но ведь они тебя обманули! Ты же видел, как Азиэль и я выходили из кинотеатра!
— Да, — сказал Филипп. — Но думаю, что в тот момент я уже решил, что буду им верить. Когда я вас увидел, для меня это стало лишь подтверждением того, в чем я был уверен: что ты и Азиэль еще… Ну, сама знаешь.
Она кивнула.
— Я думаю… — Филипп остановился, обдумывая, как лучше сказать. — Я думаю, что-то
К его удивлению Сатина покачала головой. Но не объяснила почему. Вместо этого она сказала:
— Твои рога стали короче.
Филипп сморщил лоб и проверил. Она была права. Его рога стали короче на несколько сантиметров.
— Наверное, это потому, что я перестал сердиться, — сказал он и улыбнулся.
— А тебе и не надо было сердиться, сопляк, — прорычал кто-то, пролетев над ними.
Это был Азиэль. Он приземлился и медленно сложил крылья.
— Тебе надо было чертовски радоваться!
42
Трижды Победитель Фестиваля Пакостей
Филипп взглянул на рыжего дьявола и невольно отступил назад. В нем с полной силой зазвучал набат. С Азиэлем что-то случилось. И ему стало ясно, что сейчас это будет не обычная стычка, а совершенно другое. Подтверждений тому было достаточно.
Во-первых, дыхание Азиэля. Оно было тяжелым и прерывистым, как у обезумевшего быка.
Во-вторых, то, как он стоял — слегка наклонившись вперед, как зверь, приготовившийся к нападению.
В-третьих, его руки. С них капала кровь.
И все же самым страшным был его взгляд. Черные глаза излучали такую ненависть, что казалось, они горят.
«Он злится, — подумал Филипп. — И так сильно, что почти обезумел».
— Ты не дьявол, — прорычал Азиэль. — Ты похож на дьявола, но не дьявол! Ты — овца в волчьей шкуре! Очень глупая белая овца в драной волчьей шкуре!
— Может, тебе отправиться туда, куда ты летел, Азиэль? — сказала Сатина и тяжело вздохнула. — Нам не очень приятно твое общество…
— А может, тебе самой закрыть ротик, пока я не закрыл его тебе, — прошипел Азиэль. — Человеколюбивая!
Сатина сразу замолкла.
Филипп знал, что раньше Азиэль думал, что Филипп попал в Ад из Аида, одного из Подземных царств. Теперь он явно думал иначе.
— Я видел, как ты разговаривал с Люцифаксом, — продолжал Азиэль и показал на Филиппа хвостом. — И решил выяснить, что этому поганому коту известно о тебе, точнее, откуда ты появился. Сначала проклятый мешок блох начисто отказывался говорить. Но после того как я связал его лапы и начал сдирать с него шкуру, он стал вдруг оченьразговорчивым. И знаешь, что он рассказал мне?
Филипп молчал.
Азиэль провел окровавленной рукой по рыжим волосам.
— Он рассказал, что
Филипп взглянул вверх, но отказался от своего плана. Его крылья болели, ему было ни за что не улететь от Азиэля.
— Сначала я ничего не понял. Человек? Что здесь может делать человек без оков на ногах и без кнута над головой? Из поганой скотины было невозможно добиться ответа. Но я-то, мой милый человечек-ангелочек, могу поднажать.
Дыхание Азиэля стало частым, его хвост заметался. Ярость вышла наружу.
Он подошел к Филиппу и, стиснув зубы, прошипел:
— Преемник Люцифера! Ты! Жалкий человечишка!
На мгновение Азиэль закрыл глаза. Потом снова открыл, и его черный взгляд заполыхал огнем.
— Жалкий человечишка— прорычал он и толкнул Филиппа в грудь так, что тот отлетел к огненному пруду.
— Им должен быть дьявол! Он толкнул Филиппа еще раз.
— Им должен быть дьявол, а не… — еще толчок, — …жалкий… — и еще, — человечишка!
Последний толчок в грудь был таким сильным, что Филипп упал.
— Азиэль, не надо! — закричала Сатина. — Оставь его в покое!
Азиэль перешагнул через Филиппа. Свет от огненного пруда пробегал по лицу демона, казалось, оно непрерывно меняется.
Кровавые полосы на его руках отсвечивали черным, а его рога росли на глазах. Азиэль походил на монстра, пришедшего из самого черного кошмарного сна.
— Жалкий человечишка! — буйствовал Азиэль, размахивая хвостом, как кнутом. — Никогда и ни за что!
Он протянул руки, чтобы схватить Филиппа, и в этот момент Филипп услышал. Холодная рука схватила его за сердце.
Азиэль что-то кричал, но Филипп слышал только шепчущий голос у себя голове. Голос из подвала церкви. Голос тюстера.
«Это была особая рука, — произнес он. — Ее легко угнать».
Филипп впился взглядом в наклонившегося над ним Азиэля. В его правую руку с пальцами, переходившими в когти. Точнее, в его средний палец, украшенный тремя большими золотыми кольцами.
«Победитель Фестиваля Пакостей» — так было выгравировано изящными буквами на каждом из них.
«На среднем пальце руки было три кольца», —повторил в его голове тюстер, и Филипп вскочил на ноги.
— Это ты! — воскликнул он и взглянул прямо в сверкающую темноту — в глаза Азиэля.
Филипп вспомнил, как Азиэль вышел из кинотеатра с Сатиной. На его руке не было колец. Но тогда это был ненастоящий Азиэль.