Ошибка Марии Стюарт
Шрифт:
Юбка и нижняя юбка красного и черного цвета доходили ей лишь немного ниже колена. Также имелся корсаж, белый плотный воротник на шею и ленты для подвязывания рукавов. Она осторожно вышла из-за ширмы. Прикосновение юбки к коленям казалось странным.
Босуэлл прыснул со смеху.
– Ты похожа на молочницу, – заявил он.
– Из-за такой короткой юбки я чувствую себя наполовину голой, – призналась она. – Кто последует за королевой, которая имеет такой жалкий вид?
Босуэлл указал на поднос с завтраком: элем, сыром, клубникой и хлебом. Он ел стоя.
– Верхом
Мария села и налила себе эля, а потом съела три дикие клубнички.
– Сегодня лишь четырнадцатое июня, и еще даже не рассвело, – сказала она. – Они не понадобятся здесь до завтра.
– Мы можем немного подождать. Это зависит от того, на какую поддержку мы можем рассчитывать со стороны остальных и кто присоединился к лордам Конгрегации. Разумеется, лучшее, на что можно надеяться, – это то, что мы соберемся с силами раньше, чем они.
В комнату вошел Джорди Далглиш, личный слуга и портной Босуэлла.
– Вы хотели видеть меня? – спросил он. Тихий, почти нежный голос контрастировал с мощной фигурой и грубыми чертами его лица.
– Да. Мне нужно знать, что случилось с Хантли и войском Гамильтонов. Считалось, что они должны подойти с юга и запада вместе со своими отрядами. Но их по-прежнему нет. В то же время Атолл и Гленкерн находились на марше со своими горцами из Хайленда и двигались в том же направлении. Они встретились по пути? Отчего вышла задержка?
– Ясно, – сказал Далглиш. – Я отправлюсь в Эдинбург.
– Передайте Бальфуру, что я разрешаю ему открыть огонь по мятежникам, если они попытаются укрыться в Эдинбурге, – внезапно добавила Мария. – Мы должны сохранить город для себя, а Бальфур должен исполнить свой долг как смотритель замка.
– Все в порядке, – сказала Мария после его ухода. Босуэлл благодарно посмотрел на нее.
– У тебя поистине королевское мужество, – сказал он. – Пусть оно не дрогнет в предстоящие дни.
Он указал на поднос с едой:
– Поешь как следует. Возможно, у нас не будет другой трапезы перед сражением.
Она встревожилась:
– Неужели так скоро?
– Это зависит от докладов, которые мы получим.
Парис вернулся с войском примерно из тысячи солдат Приграничья, гораздо меньше того, что ожидал Босуэлл. Джорди Далглиш явился вскоре после этого с противоречивыми сведениями: Хантли и Гамильтоны действительно подошли к Эдинбургу, но остановились в окрестностях города и заспорили, каким маршрутом идти в Данбар. Другой слуга, Уильям Поури, сообщил, что на дороге между Данбаром и Эдинбургом лорд Сетон и лорд Бортвик. Пока Босуэлл выслушивал эти доклады, в дверь постучали. Эдмунд Хэй, стряпчий Босуэлла в Эдинбурге, ждал у входа.
– В чем дело? – спросил Босуэлл. – Надеюсь, вы не принесли мне на подпись документы о праве на собственность и тому подобные вещи? Вы, законники, всегда следуете правилу: дела на первом месте, остальное потом. Даже похороны не отвлекают вас от этого.
Обильно
– Прошу прощения, здесь очень жарко.
Мария внезапно обратила внимание на жару. До тех пор она не замечала горячих порывов воздуха из открытых окон.
– Так в чем дело? – спросил Босуэлл. – Похоже, вы очень торопились.
– Я принес важное личное сообщение от Бальфура в Эдинбургском замке. Вот оно: мятежники не удержат своих позиций в Эдинбурге, где они уже начинают собираться, если будут знать, что по ним откроют огонь из замка. Но они прибывают так быстро и вскоре их станет так много, что, если королевская армия задержится в Данбаре, то лорд Бальфур будет вынужден вступить в переговоры с ними. Поэтому он просит вас не медлить и как можно скорее атаковать их, пока они не собрались с силами.
– Даже так? Лорды уже получили подкрепление из Хайленда?
– Нет, ваша милость.
– Ага! – он повернулся к Марии. – Тогда мы в самом деле должны ударить по ним. Судьба отдает их в наши руки!
Бальфур сидел на бастионе Эдинбургского замка, радуясь ветерку. Обычно там было неуютно находиться из-за вечно холодного ветра, словно выдержанного на льду и выпущенного на волю. Но сегодня дул свежий ветер, немного ослабивший жару, от которой задыхался город. Мортон, сидевший рядом с ним, потел в тяжелой черной одежде, которую он постоянно носил потому, что она якобы придавала ему достойный и благочестивый вид.
– Как думаете, это сработает? – спросил он Бальфура. – Думаете, Хэй сумеет убедить их?
– Надеюсь, что да. Босуэлл поверит своему стряпчему. В конце концов, зачем ему лгать?
Оба рассмеялись.
– Их выманят из Данбара и заставят отправиться сюда, – сказал Мортон. – Мы со своими отрядами встанем между ними и любыми подкреплениями с запада и севера, которые могли бы присоединиться к ним. Атолл и Гленкерн прибудут со своими горцами еще до начала сражения. Тем временем мы призовем горожан к оружию, чтобы они были готовы выступить в поход, с трехчасовым уведомлением.
– Я напишу призыв к оружию, – предложил Бальфур. – Мне нравится сочинять такие вещи.
Призыв, адресованный «всем, кто не хочет быть причастен к измене и преступлению» и предлагавший с оружием присоединиться к лордам Конгрегации, был зачитан у Меркат-Кросс. Он гласил, что «все, кто не примет участия в этом честном и праведном деле, должны покинуть Эдинбург в течение четырех часов».
К полудню королевская армия покинула Данбар и выступила на запад. В дополнение к пограничным отрядам они имели двести аркебузиров и шестьдесят всадников. Босуэлл распорядился забрать три бронзовых полевых орудия из Данбара. Привлеченные красно-желтым королевским штандартом, по пути к ним присоединились еще шестьсот всадников вместе с крестьянами, вооруженными лишь вилами и дубинами. К тому времени, когда они достигли Хаддингтона, армия насчитывала около двух тысяч человек. Лишь в Глэдмуре, за Хаддингтоном, Мария остановилась и приказала зачитать прокламацию: