Ошибка мертвого жокея

Шоу Ирвин

– Я слушаю, - Барбер уже отошел к окну и смотрел на залитую солнцем улицу, повернувшись спиной к Смиту.

– Она положат ящик в самолет. На это уйдет не больше десяти минут. На Мальте никто ни о чем спрашивать не будет, потому что ты не будешь выходить из самолета и взлетишь, как только в баки нальют горючее. То же самое будет и в Риме. К южному побережью Франции ты прибудешь вечером, до восхода Луны. Вновь, - Смит говорил, смакуя каждое слово, - ты чуть отклонишься от курса. На небольшой высоте пролетишь над холмами между Ниццей и Грассом. В условленном месте увидишь огни, образующие определенную фигуру. Еще снизишься, откроешь дверцу и сбросишь ящик с высоты

в сотню футов. Он прочный, из металла. Потом закроешь дверцу, развернешься и уже над морем долетишь до аэропорта Канн. К твоим документам не будет никаких претензий. Ты полностью выдержишь план полета. Декларировать тебе будет нечего. Ты оставишь самолет на летном поле, и мы заплатим тебе двадцать пять тысяч долларов, о которых я говорил. Здорово, не так ли?

– Здорово, - подтвердил Барбер.
– Чудесный план, Берти, - он повернулся к Смиту.
– А теперь скажи мне, что будет в ящике.

Смит радостно хохотнул, словно заранее полагал ответ забавным.

– Деньги. Всего лишь деньги.

– Сколько денег?

– Двести пятьдесят фунтов денег, - глаза Смита весело поблескивали. Двести пятьдесят фунтов перевязанных в аккуратные пачки английских банкнот. Пятифунтовых банкнот.

На мгновение Барбер решил, что говорит с сумасшедшим. Но нет, Смит выглядел бодрячком, у которого ни разу в жизни не возникало не малейшего сомнения относительно своего психического здоровья.

– Когда мне заплатят?
– спросил Барбер.

– После доставки.

– Берти...
– Барбер укоризненно покачал головой.

Смит рассмеялся.

– Ума тебе не занимать. Хорошо. Двенадцать с половиной тысяч мы положим на твой депозитный счет в швейцарском банке до того, как ты вылетишь в Египет.

– Ты мне так доверяешь?

Улыбка сползла с лица Смита.

– Мы тебе так доверяем, - улыбка вернулась.
– А как только ящик прибудет к получателю, мы переведем на тот же счет вторую половину твоего вознаграждения. Отличная сделка. Твердая валюта. Никакого подоходного налога. Ты станешь богачом. Полубогачом, - он рассмеялся придуманному слову.
– Всего за один полет. За мелкую услугу египтянину, который без ума от юга Франции и которого, естественно, беспокоит неустойчивая политическая ситуация в родной стране.

– Когда я встречусь с египтянином?
– спросил Барбер.

– Когда выйдешь на летное поле, чтобы отправиться в первый полет. Он там будет. Можешь не волноваться. Обязательно будет. Ты колеблешься?

– Я думаю.

– Учти, к Соединенным Штатам это не имеет ни малейшего отношения, Смит благочестиво потупился.
– Я бы никогда не решился предлагать такое человеку, воевавшему за свою страну. Как и к англичанам, к которым ты наверняка питаешь теплые чувства. Но к египтянам?
– он пожал плечами, наклонился, поднял конверт из плотной бумаги, раскрыл.
– Здесь все карты, если ты захочешь их изучить. Маршрут указан, но разумеется, возможны изменения, потому что лететьто тебе.

Барбер взял толстую пачку карт. Вытащил первую попавшуюся. Подлеты к Мальте, расположение посадочных полос. Барбер думал о двадцати пяти тысячах долларов и карта подрагивала у него в руке.

– Это до смешного просто, - Смит пристально наблюдал за Барбером. Сущий пустяк.

Барбер опустил карту.

– Если все так просто, за что мне платят двадцать пять тысяч?

Смит рассмеялся.

– Признаю, определенный риск есть. Вероятность возникновения какихто проблем мизерная, но кто знает? Так что давай считать, что мы платим тебе за риск, - он пожал плечами.
–

В конце концов, после войны риск для тебя не в диковинку.

– Когда нужен ответ?

– Этим вечером. Если ты откажешься, нам придется менять планы. Мой египетский друг нервничает.

– Кто это мы?
– спросил Барбер.

– Естественно, у меня есть коллеги.

– Кто они?

Смит развел руками.

– К моему огромному сожалению, назвать их я не могу.

– Я позвоню сегодня вечером.

– Хорошо, - Смит встал, застегнул пальто, аккуратно надел мягкую итальянскую шляпу, чуть сдвинув набок.
– Во второй половине дня я буду на ипподроме. Может, составишь мне компанию?

– Где?

– В Отейле. Там сегодня скачки с препятствиями.

– Ты чтото слышал?

– Пожалуй. Есть там одна кобылка, которая будет прыгать первый раз. Я говорил с жокеем и тот уверил меня, что на тренировках кобыла показала себя с лучшей стороны, но более точную информацию я получу в три часа дня.

– Я приеду.

– Хорошо, - оживился Смит.
– Хотя не в моих интересах авансом способствовать резкому улучшению твоего благосостояния, - он рассмеялся. Хотя, чего не сделаешь ради дружбы... Карты оставить?

– Да.

– Тогда, до трех часов.

Барбер открыл дверь, они обменялись рукопожатием, Смит вышел в коридор, разодетый, надушенный, случайный гость дешевого отеля.

Барбер закрыл за ним дверь, взял карты, разложил на кровати, поверх одеяла и смятых простыней. Давно уже ему не приходилось заглядывать в карты. Северный Египет. Средиземное море. Мальта. Сицилия и итальянское побережье. Генуэзский залив. Приморские Альпы. Он смотрел на карты. Какое широкое Средиземное море. Не хотелось ему лететь на одномоторном самолете над открытой водой. После войны он вообще старался летать по минимуму. Ничего себе не объяснял, но, когда приходилось кудалибо ехать, отдавал предпочтение автомобилю, поезду или пароходу.

Двадцать пять тысяч долларов.

Сложил карты, сунул в конверт. В любом случае, карты - не подмога.

Лег на кровать, заложив руки за голову. Открытая вода, напомнил он себе. Пять полетов. В принципе, не самый худший вариант. А вот как насчет египтян? Он побывал в Каире во время войны. Помнил, что ночью полицейские патрулировали улицы в паре, с карабинами наизготовку. А египетские тюрьмы...

Он заерзал на кровати.

Как знать, сколько людей задействованы в операции. А предателя достаточно одного. На чтото обидевшегося слугу или соучастника, слишком жадного или робкого партнера... Барбер закрыл глаза и буквально увидел толстых, коренастых, смуглых, одетых в форму мужчин, шагающих к новому, сверкающему, маленькому самолету с карабинами в руках.

А если при посадке лопнет шина или погнется шасси? Кто знает, что осталось от посадочной полосы, брошенной в пустыне в 1943 году?

Двадцать пять тысяч долларов.

Он будет думать, что уже заработал их. Ящик - на сидении рядом, побережье Египта осталось позади, внизу - синее море, двигатель работает, как часы, и тут в небе появляются две быстро увеличивающиеся точки... На чем сейчас летают египтяне? Наверное, на "спитфайерах", оставшихся после войны. Они стремительно приближаются, всетаки скорость в два раза больше, дают сигнал развернуться... Он закурил. Двести пятьдесят фунтов. Допустим, сам ящик, всетаки металл, весит фунтов сто пятьдесят. А сколько весит пятифунтовый банкнот? Тысяча штук на фунт? Пять тысяч фунтов, помноженные на сто, в сумме составят полмиллиона. При курсе два и восемь. Почти полтора миллиона долларов.