Ошибка Пустыни
Шрифт:
Между тем суета вокруг соколятни и на подходе к ней все возрастала, многих птиц выпустили, и они бестолково метались над утренним городом, но Лале было уже не до того. Мастер Шнэдд наконец проснулся и в ужасе схватился за голову, пытаясь понять, сколько времени прошло и что он пропустил.
– Почему ты меня не разбудила? – вопил он, бордовый от возмущения.
– Все было спокойно, и я решила, что сон – лучшее лекарство, – наивно хлопая глазами, призналась Лала.
– Смотритель Маяка не имеет права спать три дня! Тем более сейчас, когда Совет похож на гнездо жалохвостов и любой промах грозит гибелью!
– Никаких посланий и приглашений не было. Мастер Шойду не появлялся. В светлое время я не сводила глаз с горизонта.
Мастер Шнэдд чуть успокоился и потребовал у Шимена двойной завтрак, но не успели они и половины осилить, как в раскрытое настежь окно влетела Эржи. К ее ноге был привязан красный лоскуток. Шнэдд уронил кубок, и густое вино растеклось по полу, как кровь из вспоротого тела. Эржи доверчиво села на плечо Лалы и позволила снять лоскуток. Письма при ней не было, но Шнэдду оно и не требовалось. Кое-как вытерев потеки на подбородке, он поспешил вниз, сердито бросив через плечо:
– Если это из-за моего долгого сна, тебе несдобровать! Следи за морем!
Лала отпустила Эржи и неторопливо покормила Джоха и Тика, поглядывая на морскую гладь. Ей было как никогда спокойно. Больше, чем она узнала, выпытать у Шнэдда невозможно, значит, нет нужды служить на Маяке. Пора в путь, искать следы оружейника Сишидора. Вот только следовало дождаться весточки от Шурна. Еще в соколятне она выучила сроки доставки почты в дальние оазисы. Если все сложится благоприятно, Шестнадцатый вернется завтра к закату. В письме она постаралась не выдать своих намерений, чтобы Шурн остался вне подозрений, если послание перехватят.
Мастеру Шнэдду не стоило ей угрожать. Лала усмехнулась. Смотритель Маяка проспал зарождение новой независимой силы прямо у себя под боком. Он, как и прочие члены Совета, оказался не готов воспринимать всерьез безродную пришлую женщину. Но в то же время считал, что она будет верна уговору. Самоуверенный болван!
Лала погладила голову Тика, который привычно обвил ее левое запястье, и случайно коснулась горошины шуларта под кожей. Та была прохладной. Памятные слова Мастера Шая зазвучали в голове, будто он стоял за спиной: «Этот шуларт лучше всего доказывает, что ты дочь Пустыни. Ты можешь злиться на людей, но не на землю, которая дала тебе жизнь и силу. И какие бы решения ты ни принимала в будущем, оставайся достойной этой чести! Пообещай мне, что всегда смогу тобой гордиться».
Она поморщилась. Тогда, ошарашенная новыми знаниями и признательная Мастеру Шаю за все, она с готовностью это пообещала. Но теперь… Учитель не одобрил бы нарушения данного слова. Лала так и видела перед собой грустные складки на его лице и печаль в глазах. Но ведь ею пользовались! Даже не в интересах Пустыни или всего города, а только в мелочных, собственных! Почему она должна помогать тем, кому плевать на ее личную боль, боль униженной сироты? Так и быть, она готова спасать простых беспомощных горожан от неведомой напасти, что может прийти из-за моря, но не членов Совета! И все же…
Лала взяла подзорную трубу, осмотрела горизонт, а потом перешла на другую сторону башни и попыталась разглядеть, что творится в городе. Горящие деревья у соколятни потушили, но в других районах города она заметила еще несколько
– Это же не я! – воскликнула Лала, переводя трубу с одного пожара на другой.
Ответом был неясный шум в саду у подножья Маяка. И без трубы было видно, что горит подсохший куст, который Шимен мечтал оживить, но не успел. Теперь слуга плескал на огонь водой из бурдюка, а рядом давал советы высокий человек в сером плаще. Словно почувствовав взгляд Лалы, серый поднял голову. Это был Лириш. Махнув ей рукой, он направился по дорожке вверх. Шимен было кинулся следом, но Лириш резко что-то сказал, и тот отстал. Лала задумалась. Посторонних нельзя допускать к Лучу, но иначе ей не поговорить с Лиришем, который вряд ли пришел любоваться морскими видами.
Запыхавшийся Лириш возник на лестнице так быстро, что казалось, под плащом у него спрятаны крылья. Лале ничего не оставалось, как встать перед ним и загородить собой проход.
– Сюда нельзя! – Лала вытянула левую руку, и Тик угрожающе поднял голову.
– И я рад тебя видеть, Лала из Небесного Ока! – Он отвесил шутовской поклон, но замер и смотрел не на нее, а на змея.
– Что случилось в городе?
– Много чего, мы так и будем говорить на лестнице?
– Да.
– Хорошо, – он уже восстановил дыхание и с улыбкой разглядывал ее, – но разговор долгий, как же ты будешь следить за морем, Смотрительница?
– Не твое дело! – огрызнулась она, понимая, что он прав.
– Безопасность Шулая и мое дело тоже. Особенно если речь о поджогах и беспорядках.
Лала задержала дыхание. Лириш внимательно смотрел ей в глаза, и она еле выдержала его взгляд.
– Не понимаю.
– Прекрасно понимаешь. – Он сделал многозначительную паузу и добавил: – Я видел тебя ночью.
– Помощник Смотрителя имеет право гулять ночью, потому что днем у него важная служба! – не растерялась Лала.
– О, конечно! Город признателен помощнику Смотрителя. Вот только Луч из окна помощника спалил несколько деревьев и повредил купол Управы чистой воды, пекарню Гарайша и лавку иноземных товаров Шалишара.
– Это… это не я! Ты ничего не докажешь!
– Правда? – Лириш смеялся искренне, и Лала опять невольно подумала, что у него очень приятное лицо. – А мне не нужно доказывать! Мое слово против твоего. Во всех районах Шулая пожары. Пусть не ужасные, но люди очень злы. Им нужен виновный.
– Ко всем пожарам в городе я не имею отношения.
– Вот! – радостно щелкнул пальцами Лириш. – Но первые два дерева подпалила именно ты!
Лала устало выдохнула. Она не боялась Лириша, но была неприятно удивлена его осведомленностью.
– Чего ты от меня хочешь?
– Договориться.
Она рассмеялась. Она ждала чего угодно, вплоть до публичной казни, но только не этого заинтересованного доброжелательного взгляда.
– Не лучшее место для переговоров, Мастер Шнэдд может вернуться в любой момент.
– Не может. У Совета головная боль на весь день. Так допусти уже меня наверх, и давай совместим беседу и твою службу. Не ровен час, пропустишь врага, никто тогда не похвалит тебя, что охраняла Маяк от главы городской Управы.