Ошибка сказочника
Шрифт:
Кеша неопределённо пожал плечами, отвернулся и медленно пошёл, кажется не очень соображая куда. Велизарий взглядом велел Метелице и Соловью не оставлять его, но те и не нуждались в указаниях. Они и так не бросили бы сейчас Кешу одного.
Велизарий подошёл к озеру, скинул сандалии и зашёл в воду по щиколотку. Стояла теплая осень, и вода ещё не остыла, и на краткий миг Велизарий почувствовал наслаждение от прохладных волн на горячей коже. Он потрогал лоб – лоб тоже горел. Словно огонь, клокотавший у него внутри с того момента, как он узнал о гибели
Такого удара он не получал давно. И удар этот тем тяжелее, что часть вины – Велизарий знал это – лежит и на нём.
Он воровато обернулся, словно испугавшись, что Троекуров услышит его мысли, и замер, растерянно оглядывая берег. Троекурова не было. Не было и Метелицы с Соловьём, и ковра, на котором они прилетели.
* * *
Метелица сама не поняла, как всё произошло. Кеша брёл по берегу, ничего не замечая вокруг, и, словно не заметив, опустился на ковёр. Они с Соловьем присели рядом.
Надо было что-то сказать, но Метелица не знала что. Она переглянулась с Соловьем; тот сердито дёрнул головой и перекатился на другую сторону ковра. Ему тоже не хотелось ни о чём говорить.
И тут ковёр дёрнулся и стал подниматься. Метелица охнула, схватилась за края, испуганно оглянулась на Велизария. Но прежде чем она успела крикнуть, Соловей дёрнул её за руку и кивнул на Кешу.
Тот сидел, скрестив руки и ноги и сосредоточенно глядя в точку на поверхности ковра. «Он поднимает его! – подумала со страхом Метелица. – Как же он может без Лонгира?!»
Она хотела крикнуть, позвать Велизария, и как бы Соловей ни дергал её за руку, это бы её не остановило. Остановил её неподвижный немигающий взгляд Кеши и вздувшиеся вены у него на шее, по которым было понятно с каким трудом и напряжением даётся ему это волшебство.
Она не могла его сорвать. Только не сейчас, не в этот момент. Если он поднял ковёр, значит, это ему зачем-то нужно.
Метелица перекатилась на середину ковра, поближе к Соловью, и, вцепившись ему в руку, с волнением следила, как ковёр набирает высоту, поднимается над верхушками деревьев, проносится пару вёрст вдоль какой-то речушки и аккуратно приземляется на окраине деревни.
Гадать, что это за деревня, Метелице не пришлось. Остатки обгорелого дома, рядом с которым Кеша опустил ковёр, ещё дымились. Они сошли с ковра все трое, одновременно, и, тяжело дыша, подошли к пепелищу. Метелица попыталась взять Кешу за руку, но он отмотнул головой и перешагнул через чёрные обугленные нижние венцы.
Она дёрнулась пойти за ним, но Соловей удержал. Они стояли и смотрели, как Кеша бродит по пепелищу, опустив голову, время от времени наклоняясь и что-то нашаривая в золе. В какой-то момент он выпрямился, и в его почерневших руках блеснул белый хрустальный лебедь. Кеша протёр его рукавом, всмотрелся, и…
Метелица отвернулась. Она даже не была уверена, что он заплакал. Просто скривились губы, просто поднял руку. Может,
Метелица отвернулась и тут же, не глядя, потянулась рукой назад. Ухватив Соловья, она дёрнула его к себе и кивнула на приближавшихся людей. Пока они следили за Кешей, к пепелищу молча подходил народ, и сейчас уже собралось человек двадцать.
Во главе толпы мужиков стоял высокий худой крестьянин с густой копной волос вместо шапки. Он слегка покачивался взад-вперёд, заложив большие пальцы за кушак и ухмылялся наглой и трусоватой улыбкой. Метелица была уверена, что он пьян.
Подходили люди, толпа становилась больше. Метелица вдруг испугалась, хотя толпа стояла молча и не проявляла никаких признаков агрессивности. Соловей, то ли почувствовав её испуг, то ли ещё почему, взял за руку и, словно ненароком, выдвинулся вперёд.
И тут рядом с ними прошёл Кеша. Он шёл медленно, на напряжённых ногах, сжимая в руке хрустального лебедя. Он шёл прямо на толпу, и она зашевелилась, стягиваясь и уплотняясь.
Метелица с Соловьём повисли на руках друга.
– Кеша, не надо! – зашептала умоляюще Метелица. – Не надо, прошу, они же убьют тебя!
– Кощей, забей! – попросил Соловей, цепко держа Кешу за локоть. – Оставь это дело уряднику, ну их к лешему! Не справиться нам тут.
Кеша вырвал руку из пальцев Соловья и сделал ещё пару шагов. Метелица отпустила его сама.
Толпа сомкнулась ещё теснее, по рядам прошёл легкий ропот. Длинный мужик с пьяной ухмылкой, напротив, выдвинулся вперёд. Он так и продолжал ухмыляться Кеше в лицо, и Метелице вдруг стало страшно. Как этот дурак не понимает, что сейчас произойдёт?
– Бегите! – крикнула она, сорвавшись. – Бегите, болваны! Вы что…
И тут длинный вспыхнул. Он даже не успел понять, что случилось, он так и продолжал стоять, заложив пальцы за кушак, и полыхая огнём с лаптей до лохматой макушки, пока толпа у него за спиной орала вразнобой паническими голосами.
Метелица замерла с открытым ртом. Она тоже ничего ещё не успела понять, как появился Велизарий. Взмахом руки он погасил огонь, и только тогда длинный повалился на землю, испуганно завыв и ощупывая себя руками.
Он был цел. Не было ни ожогов на коже, ни подпалин на одежде, и только мокрое пятно расползалось по штанам.
Мужика подхватили под руки и быстро увели с собой, постоянно оглядываясь, испуганные сельчане. Велизарий проводил их тяжёлым взглядом и повернулся к Кеше. Тот так и продолжал смотреть вслед подожжённому им мужику, не замечая, кажется, ничего вокруг и лишь сжимая хрустального лебедя в кулаке.
– Троекуров! – негромко позвал Велизарий. Кеша с трудом сфокусировал взгляд на учителе. – Ты как?
Кеша дёрнул головой, кажется не поняв, о чём его спрашивают; повернулся к Соловью, потом к Метелице. Оба смотрели на него неизъяснимым новым взглядом, со странной смесью страха, жалости и восхищения.