Ошибка в объекте
Шрифт:
— Прощаю, — кивнул Николай.
— Не надо! — Голос Нади зазвенел от возмущения. — Я не раскаиваюсь! Если бы я поступила неправильно, ты бы не приехал сюда. Тебе было хорошо с Костомахой и Бреком, потому что ты знал — их никто не ждет, а тебя, как бы поздно ни вернулся, ждут. Думаешь, я прощала тебя? Нет! Я не простила тебе ни одной дурацкой ночи, ни одного загула. Ты обнимаешь на прощание Костомаху, поднимаешься, у порога чмокаешь в щеку мамашу свою, входишь ко мне, меня обнимаешь и целуешь… Ты уверен, что и тебе все должны говорить приятные слова!
— Культура общения, — неуверенно проговорил Николай.
— Это не культура. Это всеядность!
— Отстань, — сказал Николай.
— Что?!
— Это я не тебе… Если бы ты знала, Надя, какая ты сейчас красивая! Нет, без дураков!
— Что?! — поняв, что он сказал, Надя расплакалась.
Николай смотрел, как она на ощупь пыталась найти носовой платок, как, стараясь не оборачиваться к нему мокрым лицом, прошла к тумбочке и вынула оттуда косынку и снова разрыдалась, уткнувшись лицом в эту такую знакомую ему синюю косынку с красными мелкими цветочками — он сам когда-то подарил ей этот лоскут.
Николай сидел с застывшей отрешенной улыбкой, как человек, который попал в комнату, где что-то происходит, а он никак не может понять — что именно. Но вот на его лице выразилось раздумье, как если бы он пытался что-то вспомнить. Потом лицо стало растерянным: он понял. Вскочив с кровати, Николай подбежал к жене, обнял, и она, не сдерживаясь, уткнулась ему в грудь. Уголком косынки Николай осторожно вытер ее лицо, поцеловал в глаза.
— Ох, Надя, Надя, и что же нам с тобой делать… Что же делать?! — вырвалось у него с неподдельным отчаянием.
— А знаешь, — сказала она, — переезжай сюда, а? Будем на одном заводе работать… Нам здесь комнату дадут… Ведь как-никак мы с тобой муж и жена… Пацана своего возьмем у стариков. Здесь за углом детский сад… А? Коля?
— Нет, — он безнадежно покачал головой. — Не получится.
— Почему?! Ну почему, Коля?
— Не знаю… Не получится, и все.
— Получится. Хочешь, я возьму все хлопоты на себя? Хочешь?
— Нет, — он улыбнулся, помолчал. — А ты помнишь, как я к тебе в самоволку бегал? Кошмар, — проговорил он мечтательно… — Ночью, после отбоя, удрать из казармы… На это мог решиться только законченный преступник, — он вдруг осекся, посерьезнел. — Послушай, Надя, а давай уедем на Север куда-нибудь? А? На Камчатку, Чукотку, Сахалин… А? Вот здорово было бы!
— За удачей? — грустно спросила Надя.
— Да ну ее к черту, удачу! Уедем, и все! А? Хоть завтра, а?
— А здесь тебе не нравится?
— Не нравится. Завод, пыль, гарь…
— А там — мороз, снег, долгая зима… Оставайся, Коля! Завод большой, электрики нужны, ты же хороший электрик! В этой комнате и будем жить… Девочек переселят. А там и квартиру дадут… Как я по сыну соскучилась — сил нет! И он с нами будет жить, а? Вечером гулять вместе
— А на Север не поедешь? — спросил Николай. — Поедем на Север, а, Надь? Или на Дальний Восток… Будем на лыжах кататься, крабов ловить, за грибами ходить! Я с одним парнем познакомился, он оттуда приехал, говорил, что в ведро больше трех белых не помещается… А ягод сколько! На Сахалине к осени города пустеют — все уходят в лес за ягодами, представляешь? А еще можно поехать на Кольский полуостров… Какая там природа, особенно на юге… Озера, скалы, лес… Один рассказывал — чистота в лесу, как в парке, — Николай говорил все медленнее, тише, говорил, чтобы только не молчать… — А еще один парень часа три в поезде про Алтай… Вот, говорит, край сказочный! Леса, сопки! А охота! Зверей там больше, чем в зоопарке! Представляешь?
— Коля, что случилось? — спросила Надя. — Ты можешь сказать?
— А что случилось? Ничего! — Он попытался игриво передернуть плечами, но не получилось. — Я просто предлагаю тебе на выбор, куда можно поехать…
— Значит, куда угодно, только туда, где нас нет… Да? Удачу ищешь?
— Что ты, Надя! — неожиданно искренне проговорил он. — Теперь я бегу от нее… Теперь за мной такая удача гонится… Не только на Сахалин, на Командорские острова уплывешь.
— Зачем ты приехал? — спросила Надя опустошенно. — Зачем ты приехал, Коля?
— Не знаю. Не мог не приехать… Не мог, понимаешь? Не мог. И без тебя не могу.
— Оставайся.
— Поехали на Север, Надя? Поехали! Ну хочешь, на колени встану, — он бухнулся на коврик, но опять не смог сдержать дурашливого тона.
— Передавай привет Костомахе, — руки ее невольно гладили, перебирали его волосы. — Скажи, я его помню…
— Спасибо, — отвечал Николай, не поднимая головы. — Обязательно передам.
— И Бреку кланяйся.
— Поклонюсь. Ему будет приятно.
— Скажи, что я всегда восхищалась его способностью, будучи полным ничтожеством, изображать себя невесть кем.
— Передам… А я пацана нашего видел два дня назад…
— Где? — Она попыталась заглянуть ему в глаза. — В деревне? Ну как он? Вырос, правда?
— Затюканный какой-то…
— Тебе показалось. Он отвык от тебя. А вообще веселый… В тебя. Как он? Вы поговорили?
— Так, — Николай покрутил в воздухе растопыренной ладонью. — По соседям шатается… У тех праздник, у тех кабана зарезали… Растет парнишка, — он поднялся, отряхнул джинсы, сел за стол.
— Чего же ты меня домой не зовешь, во Львов?
— А поехала бы?
— Нет. Незачем это. Все начнется сначала.
— Мне пора уходить? — спросил Николай, заметив, что Надя взглянула на часы.
— Сиди, — она передернула плечами. — Девочки скоро со смены вернутся.
— Тогда пора. Проводишь?
На улице уже стемнело, моросил дождь. Надя отчужденно взяла Николая под руку, и они медленно пошли в сторону светящегося проспекта.
— Может, в ресторан сходим? — предложил Николай.