Ошибка в объекте
Шрифт:
Через несколько минут она пригласила нас войти. Ватутина была уже причесана, напудрена, подкрашена.
– О, - с улыбкой протянул Агеев, - раз вы, Ольга Семеновна, думаете о внешности, значит, здоровье отличное!
– Вполне, - ответила тоже с улыбкой.
– По-моему, женщина без косметики все равно что небритый мужчина.
– Молодость может обходиться и без нее, - продолжал Виктор Сергеевич в том же непринужденном тоне.
– Мне кажется, в наше время слишком уж увлекаются разными там лаками, тушью
– Между прочим, - подхватила Ватутина, - и две тысячи лет назад представительницы нашего пола не могли обходиться без косметики...
– Да?
– недоверчиво посмотрел на Ватутину следователь.
– Представьте себе, - кивнула она.
– В Перу при раскопках возле мумифицированного тела девушки нашли сумочку с пудрой и пуховкой, тушь для ресниц и бровей, блеск для губ. Заметьте, та модница жила двадцать веков назад...
Во время этого "светского" разговора я незаметно приглядывался к пострадавшей. Лицо у неё было не очень выразительное, и я не мог понять, почему все говорили, что она милая и симпатичная. Разве что умные, пытливые глаза? Да ещё манера держаться - непринужденная, раскованная. Словом, "столичная штучка", как любили когда-то выражаться беллетристы.
Агеев сказал Ватутиной, что главврач санатория хочет продлить срок её путевки на то время, что ей пришлось проваляться в больнице.
– Спасибо ей, конечно, за заботу, - сказала Ватутина.
– Но - увы! Не могу задержаться даже на день...
– Если дело в вашем начальстве, мы можем помочь, - сказал Агеев.
– Нет, начальство ни при чем. Как раз должен будет вернуться из Франции мой непосредственный руководитель, а это значит, что предстоит интересная работа. Охота, как известно, пуще неволи, - улыбнулась Ольга Семеновна.
– Шеф звонил из Парижа. Кажется, он напал на неизвестный автограф Пушкина. Представляете, самого Пушкина!
– Неужели такие находки возможны до сих пор?
– удивился следователь.
– Редко, но бывают.
– А почему именно в Париже?
– заинтересовался Агеев.
– Что вы! Франция по числу находок, связанных с поисками русских рукописей и картин, до сих пор занимает первое место! Автографы Тургенева, Достоевского, Пушкина, Вяземского, Баратынского, Бунина, Блока... Да разве перечислишь всех! Но поиски ведутся не только во Франции, а и во многих других странах тоже. И сколько ещё предстоит найти!
По словам Ватутиной, мало отыскать ту или иную рукопись или автограф писателя. Дальше следует эвристика или атрибуция рукописи, то есть установление подлинности и авторства находки. А это самое интересное в её работе...
Ольга Семеновна говорила увлеченно, слушать её было интересно. Но пора было переходить к тому, ради чего мы пришли в больницу. И Ватутина, словно разгадав наши с Агеевым мысли, спохватилась:
– Совсем я вас заговорила.
– Совершенно верно, Ольга Семеновна, - следователь перешел на серьезный лад.
– И что мы такое съели?
– спросила Ватутина.
– Как себя чувствуют Николай и Вахтанг Багратионович? Мне показалось, что им тоже стало плохо...
– О них потом, - сказал Виктор Сергеевич.
– Вспомните, пожалуйста, как вы сели за стол, кто, что и кому наливал, как вы пили? Подробнее, не пропуская никаких деталей...
– Что ж, попробую, - сказала Ватутина.
– Если запамятую какую-либо мелочь, уж вы не обессудьте.
– Разумеется, - кивнул Агеев.
– Значит, так. Бутылку шампанского принес Вахтанг Багратионович, Лева две бутылки горилки с перцем и сам их открыл.
– Она на минуту задумалась. Первому он налил Николаю. Тот ещё сказал, что, может быть, не стоит, в санатории ведь. Но Лева уговорил... Затем он налил Вахтангу Багра-тионовичу. Тот в это время откупоривал шампанское. Без шума. Не люблю, когда стреляют пробкой, в этом есть что-то купеческое...
– Ватутина замолчала.
– Что было дальше?
– Вахтанг Багратионович хотел налить шампанского мне. Я отказалась.
– Почему?
– Честно признаться, не люблю игристые вина. Голова потом тяжелая, изжога. Простите за откровенность. Лучше уж рюмочку водки или коньяку... А Лева попросил, чтобы ему налили шампанского...
– Странно, - заметил Агеев, - молодой, крепкий мужчина...
– По-моему, он боялся, что не удержится, загуляет... Впрочем, Лева именно так и объяснил. Мол, не хочу заводиться. Тут стук в дверь. Медсестра. Говорит: Лещенко вызывает врач. Лева сразу вышел.
– Ничего не сказав?
– Сказал. Не то "начинайте без меня", не то "пейте, не ждите"... Мы на всякий случай закрылись на ключ. Чтобы не застал нас кто-нибудь из персонала.
– А вам кто и что налил?
– спросил Агеев.
– Сама себе налила, когда Лева вышел. Чуть-чуть горилки и сильно разбавила пепси-колой... Мужчинам это не доверяю, потому что они в любой компании считают своим долгом напоить женщину. И если льют, непременно до самого края...
– Налили, - сказал следователь.
– А потом?
– Вахтанг Багратионович произнес за меня тост. Мы выпили. Я сразу почувствовала что-то не то. Схватило здесь, - она показала на солнечное сплетение.
– И тут же словно провалилась куда-то.
– Ольга Семеновна на мгновение замолчала, потом встрепенулась: - Да, последнее, что помню... Вахтанг Багратионович встал со стула, зашатался и двинулся к туалету... Дальше не помню ничего. Очнулась уже в больнице, в этой палате.
Мы с Агеевым переглянулись.
Показания Ватутиной подтверждали то, что рассказывал Лещенко.