Ошибка в объекте
Шрифт:
– Слава Богу!
– облегченно вырвалось у главврача.
– Выходит, они своими отравились... Я всегда всем прибывшим отдыхающим твержу: выбросьте то, что привезли с собой! Наглядный пример! Впредь надо строже...
– Нет, Белла Григорьевна, - мягко перебил я её, - дело не в домашней снеди... В горилке, которую выпили Иванов и Вачнадзе, был сильный яд.
Главврач так и застыла, глядя на меня расширенными глазами.
– Значит... Значит...
– вымолвила она наконец, - убийство?
– Вот этого
– А что мне сказать персоналу? Люди должны успокоиться. Да и отдыхающие волнуются. Одна пожилая женщина собралась уезжать. Боится у нас есть. Еле отговорили... Может быть, все-таки преподнести это событие как отравление домашней стряпней? И в порядке предостережения...
– Кто-то очень хорошо сказал: если не можешь выдумать ничего лучше правды, говори правду... Разъясните людям, что с случай с Вачнадзе и Ивановым - не ваша компетенция. Этим занимаются следственные органы. А про-J" дукты на кухне проверяли, потому что х не знали еще, в чем дело... Хотите, для убедительности ознакомим персонал с заключением экспертизы пищи и продуктов из столовой?
Белла Григорьевна задумалась.
– Думаю, это излишне. Мне поверят и так.
Я попросил пригласить Лещенко. Его перевели в другую палату, так как тринадцатая стояла ещё опечатанная. Пока его искали, мы с Агеевым обговорили план допроса.
Лещенко зашел в кабинет главврача разгоряченный, потный - резался в пинг-понг. И как только сел на предложенный стул, тут же достал и начал вертеть в руках сверкающий камешек.
Пока Агеев переписывал с его паспорта данные в бланк протокола допроса, я поинтересовался, что это за камень.
– Авантюрин, - ответил Лещенко, перекатывая золотистое яичко на ладони.
– Дорогой?
– Вот такие, природные, считаются довольно дорогими. Но в последнее столетие их почти не используют. Парадокс - искусственные авантюрины забили естественные.
– Почему?
– удивился я.
– Потому что искусственные красивее.
– Лещенко чуть отвел от себя руку, любуясь искорками, вспыхивающими в глубине камня.
– Эффект мерцания создают кусочки слюды, вкрапленные в прозрачный кварцит. Видите?
– Прямо завораживает, - признался я.
– Хочется смотреть и смотреть.
– Этот камень ещё называют "собрание любви"... В начале прошлого века итальянец Бибилия выплавил стекло с включением в него медных опилок. Получилось ещё более эффектно... А потом искусственный дешевый авантюрин вытеснил с рынка природный.
– Я вижу, вы не расстаетесь с этим камнем...
– Никогда! Мой талисман, - с каким-то благоговением произнес Ле-щенко, поглаживая сверкающее яичко.
– Семейный. С отцом был всю войну. Мать считает, что это он уберег отца от пули... Вот теперь по наследству перешел ко мне.
Агеев кончил писать, отложил авторучку.
–
– спросил он.
– Ну, спасал?
– О, не раз!
– воскликнул Лещен-ко.
– Однажды я тонул. Чудом остался жив... На мотоцикле врезался в грузо-вик. Мой "ижок" превратился в метал-лолом, а я отделался царапинами... Ну а по мелочи - и не вспомнить всего...
– А позавчера?
– Что позавчера?
– с испугом спросил Лещенко.
– Три человека, которые сидели с вами за одним столом, отравились, а вы нет...
– Я не успел ничего съесть, - пожал плечами Лещенко и мрачно добавил: Что, сожалеете? По-вашему, надо было и мне?..
– Не нужно придумывать то, чего нет, - буркнул Агеев: кажется, поначалу он выбрал не тот тон.
– Давайте лучше, Лев Митрофанович, вспомним, как вы сели за стол, что делали... Постарайтесь не пропустить ни одной подробности.
– Попробую.
– Лещенко вытер лоб.
– Но, собственно, мы ещё и не успели посидеть. Только расположились, стали разливать горилку...
– Об этом, пожалуйста, и расска-жите, - попросил Агеев.
– Вахтанг Багратионович открыл шампанское. Я откупорил горилку с перцем... Разлили...
– Постойте, - перебил следователь.
– Горилку разливали вы?
– Я.
– Кому?
– Мужчинам.
– А себе?
– Не хотелось. Попросил Вахтанга Багратионовича плеснуть мне шампанского.
– Что, горилку не уважаете?
– Да нет, просто не хотелось заводиться...
– И кто что пил?
– Не знаю. Меня вызвали к врачу.
– Горилку привезли вы?
– Ну, я.
– Привезли, а сами пить не захотели... Не кажется ли вам это странным? строго спросил следователь у Лещенко.
– Ничего нет странного, - начиная злиться, ответил Лещенко.
– Так для чего же вы её брали?
– Думал, в поезде выпью.
– И не выпи ли...
– В поезде меня угощали.
– Кто?
– Этот администратор, Карасик.
Ответы выглядели пока вполне логично. И следователь понимал это. Мне почему-то казалось, что Виктор Сергеевич начал не с того конца. Но вмешиваться я пока не хотел.
– Вот вы химик, Лев Митрофанович, - сказал Агеев.
– Имеете дело с ядовитыми веществами?
– С ядовитыми? Это как считать. Скорее уж с вредными. Но у нас техника безопасности. И молоко дают за вредность... Простите, товарищ следователь, я не могу понять, к чему вы об этом спрашиваете?
– А к тому, что в бутылке горилки с перцем, которую вы выставили для гостей, был яд, - спокойно сказал Агеев.
– Яд?! Откуда? Как он мог туда попасть?
– Лещенко переводил недоуменный взгляд с Агеева на меня.
– Я же сам открывал бутылки... Заводская пробка... Сургуч... Не может быть!