Ошибка юной леди

Бронтэ Элен

В холле уже собралось немало гостей, с восторгом разглядывавших развешанные по стенам гирлянды из остролиста и золоченых вифлеемских звезд, но больше всего их внимание привлекал устроенный в центре рождественский вертеп.

Леди Анна, миссис Фоксли и супруга пастора „показывали входящим отведенные для них места, И, участникам живых картин — комнаты напротив бальной залы, рыцарям и дамам в масках — небольшой зимний сад, гордость мистера Падди, а остальным советовали пройти сразу в бальную залу, чтобы снять теплые накидки и шляпки.

Обе мисс Падди, полные, розовощекие, с крупными носами и водянистыми

голубыми глазами, в давно вышедших из моды бальных платьях, скорее всего, принадлежавших еще их покойной маменьке, суетливо приветствовали гостей, неуклюже приседая и явно не зная при этом, куда деть свои руки.

Под празднество пришлось задействовать не только большую залу, но и несколько других помещений, однако мистер Падди не остался внакладе. На бал приехало столько гостей из окрестных городков и поместий, что их друзья и родственники в Хемсли не смогли разместить всех у себя, и в «Зайце и лебеде» не осталось ни одной свободной комнаты, даже самой маленькой, обычно занимаемой лакеями приезжающих джентльменов.

Вирджиния ускользнула от виконта Тэннера, чтобы заглянуть в бальную залу и посмотреть на законченную живопись Чарльза.

Последние две ночи перед балом тот почти не спал, торопился закончить свой грандиозный труд, но полученный результат стоил любых жертв.

Сводчатый потолок залы художник превратил в пронзительно-голубое летнее небо с редкими курчавыми облачками. Из-за некоторых облаков выглядывали пухлые ангелочки, демонстрируя влияние на манеру Чарльза итальянских мастеров. Пасторальные пейзажи, украшающие стены с пола до потолка, также весьма напоминали Италию, только вместо горных пиков были изображены более привычные в Англии холмы. Центр левой от входа стены занимал внушительный, приземистый замок с круглыми башнями и поднятыми на них штандартами. Над главной башней замка сверкала рождественская звезда. На галереях прогуливались дамы и кавалеры в старинных платьях, стража несла караул, а под стенами замка жизнерадостные селяне плясали джигу.

Вирджиния случайно задержала взгляд на силуэте одной дамы в розовом платье с длинным шлейфом и с изумлением узнала в миниатюрном личике свои черты.

— Чарльз! Ведь это же я! — воскликнула она, обращаясь к автору шедевра, стоявшему рядом с преувеличенно скромным видом.

— Так, значит, ты заметила сходство, — невозмутимо констатировал он.

— Как можно не заметить? У этой фигурки мой нос, мои волосы, и она одета в мой любимый цвет.

— В таком случае, надеюсь, ты больше не станешь утверждать, что мои портреты похожи на пони Гила! — съязвил Чарльз.

— Портреты? — Вирджиния приблизилась к изображению замка и принялась разглядывать другие фигурки. — О, Чарльз! Ты изобразил здесь нас всех! Вот Маргарет, рядом с ней миссис Фоксли! А это Милли под руку с лейтенантом Барлоу! А вот и сам король, с ним рядом Элиза Лауэй, а чуть поодаль — мистер Лауэй! Леди Анна со своим братом беседуют с миссис Фэвел… Что они все скажут, когда увидят картину?

— Думаю, они скажут мистеру Бенкрофту спасибо за то, что увековечил их на этой стене, — предположил подошедший виконт Тэннер и стал выискивать собственное изображение.

— А вот и Синтия, она прогуливается с… с тобой! — Вирджиния не ожидала, что Чарльз нарисует графа

Кларендона не рядом с мисс Лауэй.

— Почему бы и нет? Могу я хотя бы на картине соединить нас? — принялся оправдываться Чарльз с лукавым блеском в глазах.

— Уверен, как только гости догадаются подойти поближе и хорошенько рассмотреть замок, танцы будут позабыты и каждый начнет любоваться собой и критиковать портреты своих знакомых, — рассмеялся виконт Тэннер. — Я вижу, Джон Саттерфилд въезжает в ворота замка на своей любимой лошади. Пожалуй, конь удался тебе лучше, чем всадник!

— Вирджиния, что ты тут делаешь? Разве ты забыла, что должна надевать накидку! — Маргарет схватила сестру за руку и потянула к двери, когда ее остановил голос виконта:

— Леди Бенкрофт, не сердитесь на мисс Кинтл, мы задержались здесь, чтобы посмотреть, как умело нас всех нарисовал Чарльз!

— Нас всех? — переспросила Маргарет и обернулась к стене с росписью. — Боже! Чарльз, как ты мог решиться на такое! Будет настоящий скандал!

— Но почему же? — удивился молодой гений.

— Ты только подумай, что скажет миссис Фэвел, когда увидит свое лицо, украшающее стену гостиницы!

— Пожалуй, она права, Чарльз, попечительский совет может счесть это нарушением приличий и оскорблением их достоинства, — согласилась Вирджиния.

— Пустяки, я все продумал заранее и заручился необходимой поддержкой! Идите, переодевайтесь и занимайте свои места, позже вы все увидите, — лукаво ухмыльнулся Чарльз, и сестры последовали его совету.

22

Уже через час Вирджиния страстно мечтала поскорее освободиться от душной парчовой накидки, у нее болела спина, и растрепались едва сдерживаемые диадемой локоны, так как при появлении каждой новой группы гостей ей было предписано снова и снова нагибаться и вылавливать из сделанной из голубого тюля реки корзину с младенцем Моисеем. Восхищенные гости несколько мгновений рассматривали сценку, улыбались и кивали прекрасной дочери фараона и переходили к следующей картине. У самого входа Синтия наигрывала на фортепьяно рождественские гимны, а мальчики из церковного хора, одетые в белые балахоны с кривоватыми крыльями — предметом гордости Маргарет, — исполняли эти гимны поочередно в каждой из комнат, где разместились живые картины.

Наконец, распорядитель бала, главным достоинством которого был зычный голос, объявил о том, что первая часть праздника подошла к концу и можно перейти к танцам.

Вирджиния выпрямилась и отставила в сторону корзину с куклой, изображающей младенца, с чувством выполненного долга. Действительно, она вполне искупила свою вину перед попечительским советом и славно потрудилась на благо Хемсли. Помощник епископа остался необыкновенно доволен увиденным, викарий Райт сиял от счастья, не забывая при этом регулярно заносить нож нал графом Кларендоном, распростертым на задрапированном серой тканью столе. Со своего места Вирджиния видела, как граф отворачивает лицо от проходящей мимо публики, словно бы в ужасе от предстоящей гибели, а на самом деле, чтобы скрыть улыбку — уж очень комично выглядела миссис Райт в роли приземистого ангела с крыльями в два ее роста длиной.