Ошибка
Шрифт:
Вероника сидела в своей квартире на кухне в полной темноте. Она безумно устала в день похорон, но спать не хотелось. Назара дома не было. Она собиралась ему позвонить, но передумала. За время ее отсутствия муж ни разу не позвонил, не поинтересовался, как ее дела. В душе Вероники образовалась пустота, как будто она потеряла близкого человека. Было одиноко и грустно, очень грустно и очень одиноко. И куда делась Кира? Обросла какими-то тайнами, не появляется, не звонит… Впрочем, когда они могли увидеться, если Вероника бывала дома только ночью?
– Ма? Ты что здесь делаешь? – спросил Никита, включив свет в кухне.
Вероника от неожиданности
– Я не слышала, как ты вошел, – сказала она и отвернулась к окну. Ей не хотелось, чтобы сын видел ее опухшие, покрасневшие от слез глаза.
– А кто умер? – спросил он, увидев на голове матери черный траурный платок.
– Старушка, которую я лечила.
– Ты по всем больным, которые умирают, носишь траур? – спросил Никита, приблизившись. Он посмотрел на документы, лежавшие на столе. Заметил договор пожизненного содержания, оформленный на имя матери.
– Не смей так говорить! – вспыхнула Вероника и обернулась.
Никита успел отойти от документов.
– А ты не кричи на меня! – нервно сказал он. – Никто не виноват, что ты плохой врач и у тебя на участке умирают больные!
– И как ты… – Вероника вскипела.
– Да вот так. – Никита стукнул дверью и повернул ключ в замке своей комнаты.
Глава 50
Никита, вернувшись со свидания с Дианой, закрылся у себя. Разговор с Тимуром не давал ему покоя. Он и сам прекрасно сознавал, что нужно завязывать с наркотиками, но для этого требовалось определенное настроение. А ему постоянно что-то мешало. Сегодня он решил попробовать не колоть «слона» – так знакомые ребята называли героин. Никита решил, что надо отвлечься и писать книгу, но в голову ничего не приходило. Он до умопомрачения напрягал память, однако, кроме головной боли, ничего не ощущал. Странно, но ни одна дельная мысль не посещала его, как будто он никогда и не испытывал творческого вдохновения. Никита попытался сделать хотя бы наброски, но на бумаге появлялись только отдельные слова: «Диана», «слон», «фен», «чек»…
Обуреваемый злостью, он изорвал лист бумаги в мелкие клочки, рассыпав их по комнате, словно снежинки. Не может быть! Ведь он писал с таким вдохновением и мысли сами лились на бумагу! А теперь он на уровне приматов? Хотя бы пару слов написать, а потом все пойдет как по маслу. Нет, ничего не получается! В голове, как в деревянной бочке, гудит пустота.
Злой на себя и на весь мир, Никита нервно закурил. Раньше он не позволял себе курить в комнате, да и мать ругалась, а теперь ей все равно. Ей ближе и роднее какая-то чужая старуха, которая спокойненько отжила свой век и отдала Богу душу. А что творится в душе собственного сына, матери не важно. Нарядилась в черный платок и шмыгает носом. Еще и договор о пожизненном содержании успела вырвать у старушки, но не призналась. А почему? Хочет деньжат подзаработать, чтобы никто не узнал? Хорошо, пусть продает старухино жилье, пусть. Только вот не надо родного сына обделять! Придется с ним делиться.
Никита раздавил в пепельнице окурок, как противную букашку, и достал шприц. Утром, как всегда, он выбросит его в окно, а потом будет наблюдать, как дворник тетя Люся, убирая под окнами, проворчит: «Надоели эти наркоманы». Но это будет завтра, а сегодня нужно расслабиться и почувствовать себя самым счастливым человеком…
Утром Никиту охватила депрессия. Было четкое осознание того, что он катится по наклонной,
Нужно было идти на занятия, но не было ни сил, ни желания. Никита перебрал в памяти всех друзей и знакомых, пытаясь понять, кого бы он хотел сейчас увидеть. Странно, но таковых не оказалось. Можно поговорить с Яном, он наверняка посоветует, как жить дальше.
– А ты не в институте? – удивился Ян, когда ему позвонил Никита.
– Прогуливаю, – сказал Никита. – А ты чем сейчас занят?
– Если тебе нечем заняться, выходи во двор, – предложил Ян. – Я тут собрался посетить в больнице одного товарища.
– Я на мели, у меня нет денег, не идти же с пустыми руками.
– Да брось ты! Ему уже ничего не надо! – сказал Ян.
…Ян дал Никите знак остановиться. Перед палатой, куда они собирались зайти, разговаривали врач и видный мужчина в дорогом пиджаке, светлой рубашке и галстуке в мелкую клеточку.
– Это отец моего товарища, – прошептал Ян и отвернулся.
– Ну и что? – также шепотом спросил Никита.
– Вася из наших, – сказал Ян, – не хочу, чтобы Васькин предок узнал меня и начал уму-разуму учить.
Никита с пониманием кивнул. До слуха доносились обрывки фраз.
Врач: Перикардит – это серьезно… Перевели сегодня из реанимации…
Мужчина: Можно без медицинских терминов? У меня два высших образования, но к медицине не имею никакого отношения.
Врач: Пневмония… Плеврит… В легких и сердце собралась жидкость… Пошло отравление всего организма.
Мужчина: Прошу вас, умоляю, сделайте для моего сына все возможное! Он у меня один. Жена не выдержит, если…
Врач: Вы понимаете, что ваш сын безнадежен?
Мужчина: У меня есть деньги, много денег! Я могу вам хорошо заплатить!
Врач: Об этом не может быть и речи!
Мужчина: Возможно, вам нужно купить какое-то оборудование?.. Не хватает…
Врач: Дефибриллятор… Оборудование устарело, ломается, все выходит из строя в самый неподходящий момент… Финансирование…
Мужчина: Я вам обещаю, что куплю дефибриллятор в любом случае…
Врач: У него почти нет шансов… Парень практически ничего не ест, не спит… Облегчить судьбу больного… Круглосуточный индивидуальный пост… Повышенное внимание…
Мужчина: Я вам очень благодарен… Спасибо.
Врач: Упустили сына… Хорошо. Спасибо… До свидания.
– Пора! – скомандовал Ян, когда мужчины разошлись в разные стороны.
В одноместной палате лежал молодой парень. Никита дернулся, подумав, что видит покойника, но потом заметил, как ходуном ходит грудная клетка больного.
– Привет, Вася! – весело сказал Ян.
Никита стоял посреди палаты, шокированный увиденным. Парень был худой настолько, что его руки, лежавшие вдоль тела поверх одеяла, напоминали кости скелета, обтянутые бледной истончившейся кожей. Голова казалась большой, оттого что скулы выпирали, а щеки запали. Если бы не раскрытые безразличные глаза и тонкий заостренный нос, можно было подумать, что на подушке лежит человеческий череп.