Ошибки и допущения
Шрифт:
– Ты думала об аборте? И что ты решила?
Заволновавшись Алёна опять посмотрела на дверь, призрак матери не покидал ни на секунду.
– Говорите, пожалуйста ещё тише, прошу, – одними губами произнесла ученица.
– Хорошо, – последовав примеру, снизив голос до предела ответила Мария Ивановна.
Выпускница будто прощупывала ушами допустима ли громкость, и наконец удовлетворившись слегка успокоилась.
– Мне не сделают аборт, срок слишком большой, – горько посетовала молодая девушка.
– Как же так. Может врачи специально так сказали, чтобы отговорить. Какой у тебя срок?, – обеспокоенно поинтересовалась
– Четырнадцать недель, а о беременности я узнала в прошлый четверг, уже тогда было поздно. Я просила врача позволить мне избавиться от ребёнка, но она сказала, что прерывать беременность на таком сроке подсудное дело, и что никто не станет рисковать. Помогите мне, я не знаю, что делать. Как мне жить дальше? Я не хочу этого ребёнка, не хочу.
Тон Алёны незаметно повысился, она совсем потеряла контроль, и испуганно покосилась на вход, когда поняла фатальность ошибки.
– Мать, убьёт меня, если узнает. А если не добьёт, то выгонит из дома. Мне совершенно некуда идти. Родителей отца я никогда не знала, а бабка со стороны матери ещё хуже, – вернув пониженный голос жалобно вещала ученица.
В голове Мария Ивановны одновременно пронеслось столько разношёрстных мыслей, одна гаже другой. И все они обещали неблагоприятный исход для Алёны. Учительница злилась на всех одновременно. Злилась на Амелию Владленовну за безразличие по отношение к дочери, на ученицу, не догадавшуюся о беременности раньше, и в очередной раз на саму себя накричавшую на Алёну в пятницу. Молодая девушка, переживавшая на классном часу кошмар наяву, была ко всему прочему дополнительно оскорблена. Зная всю подоплёку, ничто в мире не заставило бы учительницу вести себя так, но списывать на незнание слишком просто, ведь такая ситуация повторится и впредь, если всему в последствие можно найти оправдание.
– Я не думала, что могу забеременеть, совсем не думала, поэтому и не догадалась раньше, – принялась оправдываться Алёна, – Меня не тошнило, живот не рос. Правда месячные задержались, но я не сильно предавала этому значение, списывала на стресс.
– Алён, ты не виновата, так получилось. Не кори себя.
Мария Ивановна считала, что своими словами хоть немного поможет снять боль разочарования, но последнее замечание приобрело противоположный эффект. Ученица будто скукожилась ещё сильнее.
– Нет, виновата. Надо было додуматься раньше. Я же знала, что от секса бывают дети, но почему-то считала, что со мной такого не случится, была беспечна, подалась на уговоры…
Перестав говорить, Алёна замкнулась окончательно и отвернулась к стене, создавая вокруг себя купол. Сердце учительницы сжималось от жалости, она видела перед собой потерявшегося запутавшегося ребёнка, который ничего не может поделать. Досада от беспомощности накатывала на обеих женщин так сильно, что ни одна из них не могла сопротивляться. Одна была молода, но и вторая не сильно старше. По ментальному возрасту Мария Ивановна не сильно продвинулась вперёд. Ситуация накалилась почти до предела и выхода казалось нет вовсе. Сильный страх обуревал учительницу, она полагала, что не имеет права оставить сейчас Алёну, но и сидеть до бесконечности в комнате невозможно.
– Вы не предохранялись? – задала резонный, но очевидно неловкий вопрос Мария.
– Когда как. С этим возникали сложности. Моя мать мне почти не даёт
Вопрос сработал, он вытащил молодую девушку из кокона. Мария посчитала, что сейчас главное продолжить разговор, вдруг какое решение и придёт в голову.
– Ты же уже взрослая девушка, как же так. Предохраняться таким образом, это так глупо, так ненадёжно, – начала заниматься нравоучением учительница.
– Да, я глупа! – крикнула Алёна, – Вы же слышали мою мать, я едва могу освоить школьную программу. Так и чего же вы ождали от столь глупой ученицы. Не пытайтесь учить меня, это бесполезно. Оставьте меня в покое!
Разговор перетёк в другую стезю, пытаясь делать всё правильно Мария Ивановна и не заметила, как пересекла черту. Никогда ей не давались беседы по душам, но сейчас особый случай, и стоило бы тщательней подбирать слова. Не успев пожурить себя за излишнюю категоричность, учительница отвлеклась на стук в дверь. За дверью мелькала тень Амелии Владленовны, которая не могла не обратить внимание на доносившиеся крики. Вопреки ожиданиям Алёны её мать вежливо постучала прежде чем зайти в комнату, видно проявив каплю этикета, пуская пыль в глаза неприятному гостю.
– У вас всё хорошо? – раздалось по ту сторону двери.
– Замечательно, – притворно весело воскликнула Алёна, жалко вдавившись в стул.
Не удовлетворившись ответом, Амелия резко нажала на дверную ручку, думая, что та подастся мгновенно, но дверь по-прежнему оставалась закрыта, хлипко удерживаясь расшатанным шпингалетом. Заметив движение Мария Ивановна стала подниматься, чтобы впустить женщину, но не успев сдвинуться увидела, как дверная ручка зашевелилась вновь и тут дверь распахнулась от приложенного давления. Шпингалет теперь поражённо болтался отдельно от своего паза. Амелия Владленовна укорительно посмотрела на остатки защиты и удовлетворительно улыбнулась.
– Как же так, Алён, нельзя было сразу сказать, что ты заперла дверь. Я же подумала, что её опять заклинило. Ну, что за напасть, придётся совсем убрать шпингалет, он окончательно сломан, – чмокнув языком протараторила женщина.
По хитрому взгляду Амелии было очевидно, что она прекрасно понимала почему дверь не открылась сразу, но сегодня дочь перестала внушать былое, и так хрупкое, доверие вовсе, связавшись с недостойным педагогом, так что позволять ей и дальше иметь возможность закрываться на замок стало бы фатальной ошибкой. А выглядеть в глазах других превосходной матерью до сих пор оставалось одной из немногих радостей.
– Я вроде слышала крик. У вас точно всё в порядке? – уточнила в очередной раз нарушительница личного пространства.
– Вполне, Алёна всего лишь вспылила. Ничего страшного с кем не бывает, – мягко произнесла Мария Ивановна.
– Ясно, значит у вас с первого занятия начались проблемы. А я вас предупредила, что голова этого ребёнка не приспособлена для умственной деятельности. Одна надежда, что не дурна, и сможет удачно выйти замуж»
Лицо Амелии светилось от счастья, не прошло и получаса, как оправдались все предостережении, что должно поубавить спеси с горделивой классной руководительницы.