Ошибочная версия

Михайлик Юрий

…Проходя мимо удивленного дежурного, Литвак только махнул рукой, показывая: со мной.

Еще через несколько минут секретарша начальника управления пригласила девушку.

Из-за стола навстречу ей поднялся невысокий широкоплечий человек в легком сером костюме.

— Здравствуйте. Давайте знакомиться. Меня зовут Вячеслав Андреевич. А вас?

— Валя, — тихо сказала девушка.

— Вы садитесь, садитесь, Валя. Что вы хотели мне рассказать?

Валя заговорила тихо, сбивчиво, не глядя на начальника. Сначала она сама не понимала, что говорит. Ее не перебивали, и она не заметила, как набрал

силу ее голос, как отпустило что-то внутри. Она почти кричала: она говорила о Викторе, который, в общем-то, совершенно не виноват, это она виновата, только она, потому что все произошло из-за нее. А этот ваш сотрудник тоже хорош, он ведь поймал Женю, выследил и поймал, а потом взял и отпустил. Женя, наверное, откупился, у них много денег, конечно, много, и теперь они снова будут втягивать других людей во всякие грязные делишки, разве им все можно, если у них есть деньги, разве нет на них никаких законов, если милиционер ловит их, а потом отпускает. Да, она виновата, Виктор оказался втянутым в это дело из-за нее.

И ее слушали, не перебивая и не задавая вопросов, хотя слова ее были непонятны. Сорок лет служил в милиции начальник областного управления, немало всякого видел за эти годы. И сейчас, глядя на эту девушку, слушая ее, он думал, что ради вот таких минут и стоит все это пережить и выдержать. Ради нескольких минут, когда человек очищается от страха, от грязи, становится человеком с болью за других людей.

Валя вдруг остановилась, замолчала, оборвав фразу на полуслове. Непонимающими глазами глядела она на дубовые панели, на седого мужчину перед ней.

Начальник управления нажал кнопку селектора и, чуть наклонившись, сказал:

— Два чая, пожалуйста. И я буду очень занят.

…Спустя полчаса начальник управления вызвал Чернобыльского, Выборного и Литвака.

— Валя, скажите-ка этим товарищам, как зовут знакомого вашего Жени.

— Георгий Александрович.

— Вот так, — удовлетворенно отметил начальник, видя реакцию Чернобыльского и Выборного. — Садитесь, товарищи. Есть новости. И мне даже трудно сказать вам, Валя, как вы верно поступили, придя ко мне. Вы нам чрезвычайно помогли.

В общем план у Вареника был готов. Хаджиева нужно звать на двадцать седьмое. Именно в этот день возвращается из рейса “Серафимович”. Если Хаджиев прибудет утренним самолетом, все будет в порядке. С монетами Жениного, вернее даже Гришиного, мужика, да с тем, что привезет Крюков, вся эта история обретает смысл.

Расчет Вареника был прост. Ситуация после гибели Жалейки становилась недвусмысленной. Все это нужно кончать. А если кончать, то с максимальным эффектом. Вот почему сейчас Вареник обдумывал каждую мелочь. Предстояло пригласить Хаджиева, дав ему понять: его ждет двойная партия товара. Он привезет соответственно и двойные средства. А тут все и закончить. Хаджиев — чужой. Пока найдут тело, пока установят личность, будет время испариться.

Помещать Хаджиева в гостинице нельзя — останется след. Только квартира. Утром прилетел, вечером по дороге на аэродром получил свое и убыл. В тайнике Вареника вместе с верными документами давно уже лежал маленький черный пистолет.

— Есть дело, — сказал Вареник, встретившись со своим подручным. Вареник в общих чертах познакомил Женю со своим планом размещения

Хаджиева.

…Валя понимала, что этот “гость” связан с таинственными делами Жени, что он был бы интересен для милиции, а значит, ее согласие необходимо. Но в предложении Жени-толстого она чувствовала опасность: вдруг они каким-то образом узнали, что она была в милиции.

Толстяк был добродушен, он излучал хорошее настроение. Но все это могло быть игрой.

Женя видел, что она колеблется.

— Понимаешь, очень нужный мужик, хочется, чтоб он получше провел время. Тебе совсем не обязательно заводить с ним роман, просто будь несколько часов любезной хозяйкой. Ладно, бог с ним, не полета, сотня. Подумай — сто рублей за полдня.

— Но до вечера он уйдет? — переспросила Валя.

— У него самолет вечером. Часов в восемь я его заберу.

В конце рабочего дня в комнате, где сидел Вареник, телефон зазвенел длинно, настойчиво — так звонит междугородная. Вареник узнал голос Хаджиева.

— Дорогой, это ты?.. Объясни — случилось что-нибудь?

— Ничего не случилось. Заболел мой приятель. Простудился, получилась задержка.

— Что же теперь?

— А все в порядке. Только он еще болеет, не сможет объявиться. Хорошо было бы, если бы ты сам приехал, а то все дело стынет.

Наступило молчание. Хаджиев обдумывал предложение.

— Дорогой, а может, ты приедешь? — прервал он наконец паузу.

— Хотел бы, но не могу. И я тебя очень прошу, возьми с собой два чемодана. Я тут подарки семье купил, так что бери два.

— Понял, дорогой, два чемодан. Поэтому не можешь?

— Да, много работы.

— Хорошо. Я подумаю.

— Времени у меня мало, — сказал Вареник настойчиво. — Двадцать седьмого жду тебя. Утренним рейсом. А к вечеру управимся.

— Так, — видимо, взвешивая все сказал Хаджиев. — Встречай. Готовь шашлык, коньяк. Только помни, я не болею, я человек здоровый.

Это была угроза. Или намек? Но зачем Хаджиеву намекать на то, в чем он совсем не желал бы признаваться?

— Жду тебя утром. Будь здоров.

— До свидания, дорогой.

Оставалось полтора дня. Полтора дня сравнительно спокойной привычной жизни. Затем один день работы. А там все по-другому. Вареник оглядел комнату, где просидел несколько лет. Со всем этим придется проститься. Страна велика, где-нибудь да укроется немолодой, одинокий мужчина с хорошими документами. Отсидеться в тишине, понемногу реализовать ценности, перевести деньги в иностранную валюту, а потом, на досуге, поискать щелочку. Есть же они, эти щели. Не может их не быть — десять тысяч километров границы.

Полковник Чернобыльский встретился с подполковником Лариным, старым своим товарищем и сослуживцем, который прежде долго работал в областном управлении.

После первых приветственных слов, Ларин усадил Чернобыльского, поглядел, улыбаясь, и сказал:

— Выкладывай! Я ведь знаю, что ты приехал по делу.

— Есть у нас один сигнал по твоему ведомству: судно “Серафимович”, музыкант Крюков. К нему, возможно, обратились люди, которых мы считаем связанными с золотой контрабандой. Вот так. А поскольку обратились с просьбой к нему перед его выходом в рейс, а он, вероятнее всего, не отказался, то хотелось бы знать, а не связаны ли эти просьбы…