Осинка. Чужая сила
Шрифт:
Вот я смотрю свысока на Рэнна, который, понуро опустив голову, сидит на берегу Ключиницы. А вот подруженька моя, Волнинка, рыдая и заламывая руки белые, бредет по зимнему лесу вслед за незнакомцем. Вот заглядываю в окно и вижу, как родители да братья в избе сидят, хмурые и молчаливые, и только старший брат вдруг вскакивает да кулаком по столу бьет. А вот корабль боевой, на котором ропщут одетые кое-как мужчины, и ледяной ветер со снегом норовит залезть им за шиворот, заморозить.
Отпустила я елочку и повалилась на спину, тяжело дыша. Эх, поддалась
И как стукнул кто палкой по затылку: неужто Волнина – дочь речная? Потомок коварной Веро? А и верно, как я сразу не поняла. Волнина ведь удивительно похожа на свою Праматерь, благо, что характер совершенно другой. И теперь, похоже, вместо меня повезут ее, такую добрую и нежную, на черном драккаре в чужие земли. Пока я здесь выжидаю, радуюсь, что ускользнула!
Сжала я от злости на себя рукавичку зубами, помычала, растерла холодным снегом лицо, чтобы перестало кружиться все вокруг. И потянулась опять к елке:
– Ты уж не серчай, сестричка лесная, покажи мне Волнинку, где она, что она… Не опоздать бы.
И замелькали опять отрывистые картинки, как будто вопрос мой продирался сквозь дебри лесные, прыгал с ветки на ветку. Просыпались от зимней спячки деревца, колыхались, стряхивали снег и гомонили меж собой. Спорили. Думала, не выдержу больше мельтешения такого, но вдруг все остановилось, да так резко, что показалось вначале – оглохла. А затем раздался мужской голос:
– Поднимайся, Вейв, недолго осталось, дошли почти до корабля.
Увидела я говорящего так близко, что, казалось, каждую родинку на щеке пересчитать могу. Сначала замерло сердце, подумала: «Рэнн!» Тот же горбоносый профиль да длинные темные ресницы. Волосы, правда, шапка скрывала. Но сходство было сильным. Только вот морщин больше да взгляд серьезней. И тонкая нить крепко сжатых губ указывала на то, что этот незнакомец был старше и, наверное, строже.
А потом картинка сменилась, потемнела, затянулась туманом, и я увидела мокрые черные доски корабля, на которые мягко опускался пушистый снег, а подле маленькой съежившейся фигурки стоял замахнувшийся мечом мужчина, и я забыла, как дышать, потому что в ужасе смотрела на страшное, распухшее от побоев лицо своей лучшей подруги.
Глава 16
Очнулась я, лежа на черной земле, а вокруг заревом расходилась от меня сила лесная, топя снег и пробуждая деревья от спячки. Нашла она лазейку, пока я, измученная, контроль потеряла. Тянулись к солнцу тысячи побегов, обгоняя друг друга, жадно впитывая яркий свет. А сила все текла и текла, опустошая меня, и не получалось собрать ее обратно, запереть внутри.
Пальцы скребли по земле, пытаясь помочь мне хотя бы перевернуться, но трава оплетала непослушные руки, путалась в одежде, не давала шевелиться и вытягивала остатки дара. В глазах стремительно темнело. И показалось сквозь марево: вышел из леса огромный зверь,
И тут же с другой стороны выскочил на поляну волк, грозно рыча и скалясь. Обрадовалась я Греггу, как родному, и разом вспомнила, чему он меня учил. Потянула на себя силу, заставляя ее скручиваться кольцами внутри, успокаивая, усыпляя. Вроде и слышала, как усмирять дар, только однажды, а тут, поди ж ты, повторила без ошибочки. Лес тяжело отдавал крупицы стихии, недовольно ворча и постепенно опять уходя в спячку. А у меня наконец начало проясняться в глазах, смогла перевернуться, подтянуть колени к груди и отдышаться.
Угрожающе подняв холку, волк продолжал скалиться, пока я пыталась в себя прийти. Снег подо мной вытопился полностью, и на получившейся проталине уже расцветали первые солнечные бутоны. А у самого края этого весеннего разноцветья, принюхиваясь, но не приближаясь к нам, стоял на четырех лапах здоровущий медведь. Неужто сила моя, высвободившаяся так рано, подняла зверя из спячки? Видала я по весне шатунов, старалась дорогу им не переходить. Ведь нет ничего опаснее голодного зверя в лесу. Наш гость на такого был не похож. Он недовольно мотал лобастой башкой и подходить не спешил.
– Глупая девчонка, – меж тем прикрикнул на меня Грегг, постепенно становясь человеком. А я посмотрела на небо: и правда, солнце достигло своего зенита, это ж сколько времени прошло?
– Зарево в лесу, наверное, только слепой не видел, – продолжал ругать меня наставник, – нам нужно уходить. Они почуяли в тебе силу. И придут за ней.
Помогая мне подняться на ноги, Грегг все посматривал на медведя, но тот не делал попыток приблизиться, только ворчал, переступая по краю сочной травы.
– А как же граница-то? – испуганно пролепетала я.
– А снесло ее, как и не было, – зло повернулся ко мне Грегг. – Пока после зимы земля не проснется, мне вторую такую не поставить будет.
– Ну так и ладно, мне все равно надо за реку, в Элию, – втянула я голову в плечи и зажмурилась. Не знаю, на какую реакцию Грегга я рассчитывала, но рядом зафыркал медведь, замотал башкой, заревел недовольно.
– Хранителя вон притянула… – уже спокойнее ответил учитель. – А ты давай уже, – кивнул он зверю, – оборачивайся, я же чую в тебе кровь Великого Беррана.
Грегг неторопливо достал одежду из сумки, которую мы с ним привязывали к волку. Мало ли в каких местах сменить обличье придется, а тут все под рукой. Ну или под лапой…
Натянул штаны, а вторые кинул медведю. Запасные штаны мы стали класть совсем недавно, когда обнаружили, что в случае опасности мужчина за секунду может перекинуться в зверя, и от одежды при этом оставались одни лохмотья.
– А кто такой хранитель? – спросила я, не отрывая взгляда от медведя. Как превращается Грегг, видела уже сотню раз. Интересно, а как у медведя получится, если он не привязан оборотами к природным явлениям?..