Оскал Анубиса
Шрифт:
– А-а! – поняла девушка. – Ну ладно! Да здравствуют «черные туристы»!
– Анубис! – строго обратилась она к псу. – Ты с нами? В Карнак?
Усталое ворчание, недовольный кивок головой в сторону Ральфа. Без меня, мол, провожатый найдется.
– Эндрю! Не увлекайтесь «Гиннесом». Собаке потом будет нехорошо.
– Слушаюсь, мэм! – дурашливо откозырял Бумба. – Не извольте беспокоиться v nature! Приятной прогулки и с Рождеством!
За десять фунтов таксист с ветерком домчал молодых людей до Карнакского
Ральф оказался прав. Несмотря на раннее утро, здесь уже вовсю бурлила жизнь. Туристам не сиделось в гостиницах, а местным нужно было зарабатывать деньги. Рождество было неплохим поводом, чтобы срубить капусты больше, чем обычно.
Уже почти совсем рассвело. Однако на территории храма продолжало работать дополнительное освещение. Туристическая полиция была начеку. Мало ли чего может случиться. Столько людей собралось в одном месте. Вдруг каким-нибудь террористам взбредет в голову безумная мысль повторить теракт девяносто четвертого года.
Они купили билеты, заплатив по случаю праздника чуть больше обычной цены, и вступили на древнюю мостовую, ведущую к Ипет-сут, или «Важнейшему из обиталищ царя богов Амона, Сокрытого Потаенного, владыки Уасет».
Уасет, «Городом скипетра», называли свой город сами древние египтяне. Много позже греки стали именовать его Фивами. «Стовратными», в отличие от «Семивратных», расположенных в Элладе. Эти самые сто врат находились как раз в Карнакском храме, уже с незапамятных времен поражавшем человеческое воображение.
Самое огромное культовое сооружение в мире, Карнак, занимает площадь около ста гектаров, и строился на протяжении полутора тысяч лет, начиная с эпохи Среднего царства. Наибольший же расцвет храма припал на Новое царство, особенно на время правления Восемнадцатой, Девятнадцатой и Двадцатой династий. Великие фараоны Тутмос I, Хатшепсут, Тутмос III, Аменхотеп III, Сети I, Рамсесы I, II и III способствовали украшению дома отца своего Амона, о чем оставили соответствующие записи на храмовых стенах.
Пройдя по аллее сфинксов, которые вместо традиционных, человеческих, имели бараньи головы (в честь бога Амона, иногда изображавшегося в таком зооаморфном облике), Бетси и Ральф оказались на Большом дворе. У девушки захватило дух от открывшегося перед нею зрелища. Двор был не просто большим, он был гигантским! Еще бы, восемь тысяч квадратных метров – это вам не шутка.
В немом благоговении она застыла перед огромными изваяниями Рамсеса III, стоящими по обе стороны входа в храм этого фараона. Молодое лицо с растянутыми в улыбке пухлыми губами, типично египетские миндалевидные глаза, тяжелая двойная корона. Если бы не Ральф, нетерпеливо напомнивший Элизабет о том, что это только начало осмотра, девушка еще долго не тронулась бы с места.
Миновав второй пилон, молодые люди попали в Большой колонный, или гипостильный зал. Сколько раз Бетси видела его изображения: гравюры, рисунки, фотографии, однако реальность превзошла все, нарисованное
Работы здесь начались при фараоне Аменхотепе III, отце царя-реформатора Эхнатона, и были завершены Сети I и Рамсесом II. Сто тридцать четыре колонны из песчаника, расположенные в шестнадцать рядов, образовывали священный коридор. В древности помещение венчала крыша, увы, не сохранившаяся до наших дней.
Особенно грандиозно выглядели двенадцать колонн среднего нефа. Сложенные из каменных метровых барабанов, наподобие детских пирамидок, они достигали высоты двадцать три метра и имели больше десяти метров в обхвате. На капителях гигантов, выполненных в виде раскрытых цветов папируса, могло свободно разместиться сорок человек. Капители остальных колонн напоминали нераспустившиеся стебли папируса. Так что Бетси не покидало ощущение того, что она маленькая букашка, заблудившаяся в тростниковых зарослях.
Стволы каменного «тростника» покрывали рельефы и иероглифические надписи. Вот, например, сам его величество Сети Мернептах Менмаатра, гробницу которого они сейчас раскапывают. Стройный широкоплечий гигант с осиной талией вытянул вперед правую руку в приветственном жесте. О чем он думает, кого или что видит перед собой?
Уже который день Бетси мучилась догадками, откуда в гробнице Сети I мог взяться Бен-Бен. В принципе, она так до конца и не была уверена в том, что на снимке, предъявленном ей Хусейном Абд эр-Махмудом, запечатлен подлинный артефакт. Скорее всего, это очередной пирамидион, столь распространенный в заупокойном культе древних египтян. Сколько таких вот каменных пирамидок она видела в том же Каирском музее. Но, как правило, их не помещали в сокровищницах гробниц. Так что есть над чем поломать голову. В любом случае, хоть какие-то ответы можно будет получить только после открытия сокровищницы.
Между тем, миновав гипостильный и следующий за ним залы и свернув налево, они оказались у Священного озера, в котором жрецы четыре раза в день совершали ритуальные омовения. На берегах озера уже в наши дни были установлены скамьи для зрителей, сейчас до отказа заполненные людьми, пришедшими поглазеть на театрализованное рождественское представление.
Достаточно большая кучка туристов, среди которых преобладали представители сильного пола, обступила какой-то монумент.
– Что это там они рассматривают? – поинтересовалась у Ральфа Бетси.
Юноша лукаво посмотрел на нее и хмыкнул.
– О, это местный заменитель «виагры»!
– Чего-чего? – не поняла она.
– Лекарства от полового бессилия, – смутился парень.
Бесцеремонно растолкав зевак, молодые люди приблизились к тому, что Ральф назвал «виагрой». На невысоком прямоугольном подножии возлежал огромный, полутораметровый скарабей, высеченный из гранита.
– Ага, – наморщила лоб девушка, – изваяние в честь Атума-Хепри-Ра, солярного божества, представляемого в виде жука-навозника скарабея.