Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.
Шрифт:
— А как с Тусетом познакомился?
— На улице, — юноша мотнул головой, отгоняя муху от глаз. — Его хотели ограбить, я заступился.
— Я слышал, его осудили за колдовство?
— Да, — как можно равнодушнее ответил Александр. — Говорили, что он волшебством убил верховного жреца. Но это случилось уже после того, как я дал клятву Сетиеру.
Дальше они шли молча, пока Раамос не воскликнул:
— Гивры!
Алекс увидел впереди группу строений, оседлавших пологий холм.
— Еще немного, — пробормотал он. — Еще чуть-чуть.
— А
— Не люблю, когда на меня обращают внимание, — ответ на этот вопрос Александр подготовил заранее. — Иногда это мешает выполнять поручения господина.
— Наверное, мне бы тоже это не понравилось, — согласился келлуанин и хрипло хохотнул. — А вот и они! Проснулись ленивые жабы!
От деревни по дороге бежали двое мужчин. Тот, что повыше, вырвался вперед и несся большими прыжками, держа в руке короткую дубинку. Второму мешала быстро двигаться квадратная корзина, которую он то и дело перекладывал из руки в руку.
— Господин! — басом заорал передний. — Где вы были? Мы так волновались?
Раамос остановился, и Алекс вслед за ним.
— Может, опустим носилки, господин? — предложил он.
— Не нужно, — отмахнулся келлуанин. — Отдай дубинку и берись за палки, Беснор.
— А кто это? — встрепенулся слуга. — Сирзес! Что с ним, господин?
— Бери живее! — рявкнул хозяин. — Почему так долго нас не искали?
Он потирал кисти рук и гневно поглядывал на Беснора.
Александр качнул носилки, и ноги раненого мягко ударили по ягодицам слуги. Тот резво шагнул вперед.
— Но, господин! — залопотал он. — Солнце еще не высоко… Мы думали… А что случилось?
— Лев ему грудь разодрал, — ответил господин, поигрывая дубинкой. — Его надо к лекарю.
— Но, господин, где мы его найдем в этой дыре!
Прежде чем Раамос успел ответить, подбежал второй слуга и несколько минут шел рядом, беззвучно открывая рот. Молодой келлуанин поморщился, вырвал из его рук корзину, вытащил кувшин и с жадностью припал к горлышку. Запахло пивом. Алекс сглотнул вязкую слюну. Раамос велел им остановиться и, приподняв голову раненого, попытался его напоить. Почувствовав влагу на губах, Сирзес поднял веки и посмотрел на него мутными глазами. Александра поразила та забота и нежность, с которой этот знатный юноша поит своего слугу. Тот сделал несколько глотков и благодарно прикрыл глаза. На смуглой сухой коже сейчас же выступили крупные капли пота.
— Туптах! — скомандовал молодой келлуанин. — Замени моего друга.
— Да, господин.
Раамос протянул Алексу кувшин.
— Если ты не возражаешь, я буду звать тебя Айхзес?
— Благодарю тебя, господин, — поклонился Александр, переводя свое новое имя как: "Поклоняющийся Айху, богу папируса и тростника, покровителя учеников".
Пиво было холодным и вкусным, и дорога после него показалась гораздо легче. А может дело в том, что носилки с раненым сейчас несут другие?
— Господин! — окликнул Туптах. — А что случилось со львом.
— Мы с Айхзесом его убили, — ответил Раамос.
— Так надо снять шкуру! — встрепенулся идущий впереди Беснор. — Подаришь её отцу…
— Сначала нужно спасти Сирзеса! — огрызнулся молодой хозяин.
"Уж очень сильно он о нем заботится, — с привычной подозрительностью подумал Алекс. — Может быть тут что-то другое? Например — любовь?"
— Будешь еще? — спросил молодой келлуанин, указав на кувшин.
— Нет, мне хватит.
Когда они подошли к первому дому, возле ворот уже собралась небольшая толпа. Какой-то представительный старик в относительно белой юбке и с посохом в руке засеменил навстречу.
— Что с вашим человеком, господин?
— Лев разорвал грудь.
— Несите в дом.
Александр посмотрел на маленькие окошечки, вспомнил полумрак и духоту царившую внутри.
— Не надо, положите в середине двора и поставьте навес.
— Зачем? — встрепенулся Раамос.
— Попробую зашить его раны, — пояснил Алекс.
— Ты лекарь? — удивился старик.
— Нет, — покачал головой Александр, грустно подумав: "Совсем наоборот". — Но я видел, как это делается.
Старый келлуанин посмотрел на Раамоса. Тот пожевал губами и резко скомандовал:
— Выполняйте, что он говорит!
Носилки внесли в ворота, по требованию Алекса принесли единственную в деревне широкую скамью. Прежде чем уложить раненого, юноша сполоснул её водой. Понимая, что любое врачевание здесь начинается с молитвы, приказал найти и расставить вокруг все имеющиеся в доме амулеты. Долго и придирчиво выбирал иглу из четырех, имевшихся в деревне. После спросил: нет ли у кого-нибудь металлической посуды? Увы, нашли только неглубокое медное блюдо.
Александр уставил его на глиняных обломках, налил туда воды и приказал развести маленький костер, чтобы её вскипятить. Озадачив всех, он нашарил в сумке флакон с лечебным зельем и сразу отложил его в сторону. Принесли вино. Юноша наполнил чашу и влил туда две капли средства Энохсета.
— Это лекарство дал мне первый пророк храма Сета в Абидосе господин Сетиер, — пояснил Алекс. — Оно помогает исцелять раны и поддерживает силы.
Услышав столь авторитетную рекомендацию, толпившиеся вокруг зрители одобрительно зашептались.
Когда вода закипела, юноша, бормоча на ходу придуманную молитву Сету, опустил в блюдо нитку с иголкой и при почтительном молчании зрителей попросил помыть руки. Раамос отправил слугу за мылом. Туптах что-то проворчал, но подхлестнутый гулкой затрещиной, скрылся в доме и скоро вернулся с круглой деревянной шкатулкой, внутри которой оказалась полужидкая субстанция грязно-серого цвета с запахом мимозы.
Похлопав раненого по щекам, Алекс все-таки добился того, что он открыл глаза. Сейчас же к его губам поднесли чашу вина.