Оскал Фортуны. Трилогия

Анфимова Анастасия Владимировна

– Почему же ты не знаешь, что такое хета?
– язвительно поинтересовался молодой человек.

– Подожди, Прикл, - отмахнулась Ирдия, и в её глазах вспыхнул веселый азарт.
– Если ты так много знаешь, может, сможешь решить еще одну задачу.

– Я рискну, - улыбнулся Александр.

Он сам не понимал, зачем ввязался в этот разговор, привлекая к себе излишнее внимание. Возможно, потому что успел стать достаточно известной персоной, и теперь оставлось

только, что называется, поддерживать марку. Сейчас он был готов отстоять честь российского образования.

– Подвинься, - велела девушка Приклу.
– Мерк, принеси, пожалуйста, табурет.

Алекс решил еще пару предложенных задач, иногда лишь спрашивая или уточняя то или иное понятие. Молодые люди удивленно переглядывались, наблюдая, как он покрывает кусок папируса арабскими цифрами, а затем называет правильный ответ. С каждым его ответом Прикл все больше и больше раздражался.

– Что это за каракули?!
– почти кричал либриец, тыкая пальцем в его вычисления.

– Цифры, - невозмутимо отвечал парень.

– В какой варварской дыре пишут такими закорючками?!

Привлеченный шумом, к ним подошел хозяин лавки.

– Не нужно кричать, молодой человек, - сухо проговорил он.
– Или я прикажу вас вывести.

Прикл покраснел, но Ирдия мягко взяла его за руку.

– Ты же куда-то спешил?

Словно опомнившись, либриец посмотрел в окно, потом на Александра.

– Да, я слишком задержался, - он встал и, торопливо попрощавшись, вышел, метнув на Алекса полный ярости взгляд.

– Чего это он такой нервный?
– с невинным видом поинтересовался тот.

– Прикл впервые встретил ровесника, который не хуже его разбирается в математике, - довольно улыбаясь, ответила девушка.
– Какими еще талантами наградили тебя боги?

– Я шью одежду, - скромно ответил юноша.
– А все, что вы сейчас видели, всего лишь навык. Мы с Тусетом путешествовали до Тикены и обратно. Дорога дальняя, вот мой бывший хозяин, келлуанский маг, и обучал меня наукам, чтобы скоротать время.

– Я кое-что понимаю, - Ирдия насмешливо погрозила ему пальчиком.
– Это не келлуанские цифры и манера счета.

– Возможно, их придумал сам Тусет?
– предположил Александр.
– Он был человеком разносторонних талантов. В любом случае, к моим способностям это не имеет никакого отношения. Написать хорошее стихотворение гораздо труднее, чем запомнить правило математики.

– Ты пишешь стихи?
– оживилась собеседница.

– Увы, - развел руками юноша.
– Для настоящей поэзии нужна любовь.

– Но у тебя же есть невеста?
–

лукаво прищурилась Ирдия.
– Или она напрасно бросила богатого мужа?

"Хочешь меня переболтать?
– с иронией подумал Алекс.
– Что же, посмотрим, у кого язык лучше подвешен".

– Моя любовь, как домашний очаг, возле которого хорошо греться холодными вечерами. А для великих стихов нужны чувства, пылающие подобно жертвенному костру или горну, где плавят крепкую бронзу. Именно такой огонь горит в груди Мерка Корнелла Апера!

Сын советника вздрогнул. Девушка опустила глаза, сворачивая папирус.

– Ты рассказал ему о наших отношениях?

– Этого не потребовалось, госпожа, - проговорил Александр с трагическим выражением на лице.
– Такое чувство невозможно скрыть. Когда он назвал ваше имя, все сразу стало ясно.

– Говорят, ты умеешь шить?
– поспешно перевела разговор Ирдия.

– И у него хорошо получается, - с довольной улыбкой вступил в разговор Корнелл.
– Акелия уже заказала у него платье.

– Мне бы хотелось на него посмотреть.

– Нет ничего проще, - улыбнулся Алекс.
– Я сегодня же отдам господину Мерку свои рисунки, а уж он найдет способ переправить их вам.

– Какие рисунки?
– не поняла девушка.

– Тех платьев, которые я могу сшить.

– У тебя их много?

– Достаточно.

– И сколько будет стоить твое платье.

– Двадцать рахм, - любезно улыбнулся юноша.
– За работу.

– Ого!
– вскинула брови собеседница.

– Зато такое будет только у вас - заверил Александр.

– Я подумаю, - кивнула Ирдия, разглядывая его с каким-то анатомическим интересом. Словно судебный антрополог из американского сериала особенно уродливый труп.

– А ты тоже поэт, - проговорил Корнелл, когда они покинули лавку.

– Нет, - рассмеялся парень.
– Скорее философ и сказитель.

– Кто?

– Тот, кто рассказывает истории.

– Расскажи?

Подумав, Алекс выдал ему чеховского "Хамелеона", сменив время и место действия.

Сын советника без труда понял суть и долго смеялся.

– Если ты не против, я изложу это в стихах.

– Да, пожалуйста.

Проплутав, они вышли на одну из центральных улиц к лавке, украшенной облезлой вывеской "Масла Плока".

Внутри оказалось грязно, кругом стояли амфоры и кувшины. Пахло прогорклым маслом, копченой рыбой и какими-то специями. Широкоплечий верзила в грязном хитоне увлеченно исследовал содержимое носа.