Оскал Фортуны. Трилогия

Анфимова Анастасия Владимировна

Алекс схватил в охапку первую подвернувшуюся девицу и, спотыкаясь, вышел из зала. Ворвавшись в комнату, он бросил в угол сумку, подошел к кровати и тяжело рухнул лицом вниз. С минуту повозился, устраиваясь поудобнее, и громко захрапел.

– Эй, – танцовщица осторожно тронула его за плечо. Александр выдохнул ей в лицо винный перегар пополам с чесночным ароматом и, причмокнув, продолжил спать.

– Вот так храбрец! – девушка, кажется, её звали Мотылек, презрительно фыркнула. –

Напился как бессильный старик.

Она потрепала его за волосы, пощекотала под мышками.

– Просыпайся, я здесь! Я хорошая, сладкая!

Но парень упорно молчал, не подавая никаких признаков жизни.

– Зачем тогда надо было нас приглашать? – громко возмутилась танцовщица. – Чтобы вот так валяться кверху задом?

Она хмыкнула.

– Может тебя перевернуть? Глядишь, и сонный на чтонибудь сгодишься?

Но все попытки девушки его развернуть закончились неудачей, а когда шаловливые ручонки Мотылька полезли туда, где им, по мнению Алекса, нечего было делать, он взбрыкнул так, что легкую девушку как пушинку отбросило к стене.

– Ну и валяйся пустой колодой! – выругалась танцовщица, потирая ушибленный зад.

Ей скоро надоело сидеть на табурете перед зеркалом, и она перебралась на кровать, благоразумно держась подальше от все так же храпящего юноши.

Чуть скрипнула дверь.

– Чтото тут у вас тихо, – раздался удивленный голосок флейтистки. – А меня господин прислал тебе помочь.

– Он спит! – презрительно фыркнула Мотылек.

– Быстро же ты его укатала, – разочарованно проговорила Бабочка. – А по виду казался здоровяком.

– Я его даже не трогала, – брезгливо проговорила танцовщица. – Он как вошел, так и спит.

– Так у вас вообще ничего не было?! – удивилась гостья.

– Совсем! – раздраженно буркнула Мотылек.

– А что я скажу господину? – пробормотала Бабочка.

– Что этот чужак отдастся ему при первой же возможности, – язвительно ответила Мотылек.

– Неужели? – ахнула танцовщица.

– Ты слепая и не видишь, какими глазами он смотрит на господина? Уж с ним бы он не заснул.

Танцовщицы брезгливо захихикали.

– Мужеложец! – фыркнула Бабочка. – Пойду, расскажу все господину.

– Пойдем вместе! – решительно сказала Мотылек, вскакивая с кровати.

Александр, у которого от стыда горели не только щеки и уши, но даже корни волос, одним прыжком оказался на ногах и перекрыл им путь.

– Тихо, девочки, – зловеще прошептал он.

Мертвеннобледный свет убывающей луны, падая на лицо юноши, делал его еще более убедительным.

– Ты никуда не пойдешь, – Алекс легонько толкнул Мотылька в грудь, так что она чуть не упала, с трудом сохранив равновесие.

–

А ты, – он обратился к Бабочке. – Скажешь, что твоя подруга прекрасно проводит время и очень довольна своим кавалером. Ясно?

Побледневшая танцовщица испуганно кивнула.

– Мне все равно, что вы будете болтать завтра, – продолжал юноша самым задушевным тоном. – Но сегодняшний вечер я вам испортить не дам. Иди, развлекайся с господином Раамосом и помалкивай. Не то я твоей болтливой подруге башку сверну.

Мотылек тихо пискнула.

– Тихо! – шикнул Александр. – Сиди и помалкивай!

– Я пойду, господин? – несмело попросилась Бабочка, прижимая руки к груди.

– Иди, девочка, – улыбнулся парень, освобождая ей дорогу.

Выпроводив танцовщицу, он прижался ухом к двери, не спуская глаз с девушки, сжавшейся в комочек на табуретке.

– Как там мой друг? – услышал юноша довольный голос Раамоса.

– У них все прекрасно, – чуть дрогнувшим голосом отозвалась Бабочка. – И им больше никто не нужен.

– А вот я не откажусь от такой красавицы! – звонко рассмеялся молодой келлуанин. – Иди сюда!

Алекс тяжело опустился на кровать, согнувшись под тяжестью собственных плеч. В тишине, воцарившейся в комнате, слышались только обрывки долетавших из зала возгласов да прерывистое, испуганное дыхание Мотылька.

– Всю ночь на табурете не просидишь, – вздохнул парень. – Ложись к стене.

– Я лучше здесь, господин, – пролепетала танцовщица.

– Ночи стали холодные, – проворчал Александр. – Простудишься, заболеешь. Иди, не бойся.

Девушка нерешительно замялась.

– Снимай парик, вон подставка. Браслеты положи на столик. Я не украду, – угадал он её мысли.

Мотылек соскользнула с табуретки, разделась, если можно так сказать и, прошмыгнув мимо него, нырнула под одеяло.

Юноша лег, повернулся на бок и задремал, прислушиваясь к звукам у себя за спиной.

– Вы его любите? – тихо спросила танцовщица.

– Не знаю, – чистосердечно признался Алекс.

– Он красивый, – вздохнула девушка. – И добрый, не то что другие сынки богачей. Вином угостил.

Александр молчал. В душе царил полный хаос и смятение. Все чувства и желания перепутались, смешались, порождая глухую щемящую тоску. Неудачи, которыми закончились и первый, и второй сексуальные опыты, вновь заставили Алекса задуматься о своей скрытой сущности. Кто же он? Мужчина или все же женщина в мужском теле? Встреча с Раамосом только добавила дров в пылавший костер сомнений, сжигавший душу.

– Он знает, что вы его любите? – продолжала расспрашивать настырная танцовщица.