Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
– Если бы не ты, банарцы перерезали бы нас сонными, – проговорил молодой келлуанин. – Ваши боги любят тебя?
– Богиня, – отозвался юноша. – Мне помогает богиня. У нас её зовут Асиона.
– Не слышал, – покачал головой Раамос.
Пришел Туптах и притащил полный бурдюк мутной воды. Наскоро перекусив, господин ушел к десятнику, приказав спутникам собирать вещи.
Вскоре выяснилось, что один из носильщиков не может идти. Для него Александр соорудил носилки из двух копий и одеяла.
– Его черная душа никогда не отыщет путь в светлое царство Осирса, – плюнул десятник. – А дух пусть вечно скитается по пескам и пугает дикарей!
Солдаты и носильщики одобрительно закивали головами. Двух других своих мертвецов они взяли с собой. Телам придали сидячую форму, обвязали веревками и уложили в корзины, которые заставили нести пленных банарцев. Остававшиеся запасы продовольствия солдаты переложили в свои сумки. Но все равно вещей оставалось еще много. Писец предложил навьючить груз на солдат, но Мосмоот возразил, что существует еще опасность нападения.
– Руки воинов должны быть свободны! – насупившись, сказал он.
Шагнув вперед, Раамос сам взял один из ящиков. Десятник одобрительно крякнул. Тогда Барефпуату ничего не оставалось, как забросить за плечи другой.
Несмотря на то, что собираться начали еще затемно, тронуться в путь смогли гораздо позднее, чем обычно.
Люди шли молча, только впереди колонны слышались голоса писаря и Раамоса, очевидно все еще находившихся под впечатлением короткой ночной схватки.
Когда караван остановился на обед, к Алексу подошел Мосмоот.
– Я не успел тебя поблагодарить, чужак, – сказал он, принимая из рук Туптаха сушеный финик. – Ты хороший воин.
– Благодарю, господин, – не поднимаясь с земли, кивнул Александр.
– Нашему корпусу пригодился бы такой солдат.
– Я служу господину Сетиеру, – покачал головой юноша. – Первому пророку храма Сета в Абидосе.
– Дело твое, – не стал спорить десятник. – Но если захочешь сменить хозяина, приходи в Абаз. Мое слово коечто значит, и я сразу возьму тебя в свой десяток.
– Сначала нужно выполнить поручение господина, – дипломатично ответил Алекс.
Мосмоот выплюнул косточку в желтую воду канала и, кивнув на прощание, ушел.
– Не вздумай идти в солдаты! – зашептал Туптах, с тревогой глядя на удалявшегося десятника. – Тяжело, голодно, и убить могут! Уж лучше оставаться слугой. И сытнее, и забот меньше.
– Кого куда тянет, – усмехнулся Александр.
К вечеру гора на горизонте заметно подросла, и на её склонах стали видны зеленые пятна. Раамос сегодня пришел от костра десятника пораньше, и Алекс спросил его, что растет на
– Дикие орехи, – улыбаясь, ответил молодой человек. – Когда я был маленький, мы часто ходили туда с мамой.
Александр заметил, что он заметно волнуется.
– Завтра я увижу отца, – сказал Раамос ни к кому не обращаясь, глядя в огонь. – И больше никогда надолго не уеду из дома. Если не прикажет государь, жизнь, здоровье, сила.
– Там же скука смертная, господин! – тяжко вздохнул толстый слуга. – Ни веселой компании, ни красивых женщин. Только камни, солдаты да каторжники.
– Много ты понимаешь, дуралей! – отмахнулся хозяин. – Мне предстоит так много учиться, что не останется времени ни на пирушки, ни на женщин.
– Опять учиться! – всплеснул полными руками Туптах. – Ты же только что закончил и опять собираешься перегружать разум!
– Я окончил школу Дома людей, – наставительно пояснил Раамос. – Теперь мне надо стать писцом Уразских каменоломен. Понял?
– Не такой уж я и глупый, господин, – обиженно проворчал слуга. – Но как же вы обойдетесь без женщин?
Молодой человек звонко рассмеялся.
– Глупый толстый бегемот! Конечно, я не откажусь от того, чего так сильно люблю! Заведу себе наложницу или даже двух. Среди преступниц попадаются очень даже симпатичные.
– О да, господин! – встрепенулся слуга. Помните год назад, когда вас вызывал отец, вы встретились с той воровкой из Нехена?
– Как я могу забыть такую красавицу?!
Тут келлуане пустились в воспоминания, а Алекс подумал, что для Айри лучше стать любовницей молодого красивого писца, чем рубить камень или ублажать кого попало.
Хотя жара и спала, к утру трупы в корзинах стали заметно пованивать. Привлеченные запахом разложения, ночью вкруг лагеря шныряли гиены. Караульный метнул копье в особенно наглого зверя, пригвоздив его к земле. Но люди еще долго слышали доносившийся из пустыни обиженный лающий крик.
Днем стала различима зеленая полоса у самого подножья горы.
– Это оазис! – радостно объявил Туптах.
Носильщики прибавили шагу.
– Скоро отдохнем! – довольным тоном проговорил один из солдат. – Поедим горячей каши, выспимся!
И он засмеялся, щеря в улыбке беззубый рот.
Александр различил впереди десяток домов, окруженных оградами, вытянувшимися по обеим сторонам дороги.
– Тут живут писцы и старшие воины, – охотно пояснил слуга. – Есть еще один поселок. Он стоит на берегу озера. Там усадьба господина.
Здесь им встретилась колонна заключенных. Одетые в одни грязные набедренные повязки, они несли на плечах кирки, деревянные лопаты, и у каждого на шее поблескивал бронзовый ошейник с широким ушком.