Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
Анукрис хрипло, с надрывом закричала и попыталась отползти в сторону.
– Держите девчонку! – скомандовал мождей. – Или я её еще сильней искалечу.
– Будьте вы прокляты! Звери! Сволочи! – выла девушка.
– Пусть потешится, Тулаум, – прогудел мордоворот, просительно глядя на своего приятеля.
– Только после неё ко мне не подходи! – презрительно фыркнул тот и вылез из ямы.
– Ненавижу! Ненавижу! – бесновалась пленница.
– Что ты! – испуганно охнул громила. – Я только
С этими словами он словно клещами сжал руки девушки.
– Вы хоть ей рот заткните, – донесся сверху брезгливый голос Тулаума.
– Сейчас! – усмехнулся Аататам, наваливаясь на беспомощную жертву.
Анукрис изо всех сил вцепилась зубами в широкую как лопата, смуглую ладонь и почувствовала во рту противный вкус чужой крови. Насильник заорал от боли, отдернул руку и, вытаращив глаза, уставился на рваную рану.
– Бешенная гиена! – воскликнул он, замахиваясь, и голова девушки разлетелась на тысячи осколков по сотне миров. Второй раз за день она потеряла сознание и не узнала, что вытворял с её бесчувственным телом разъяренный мождей.
Прохладная вода коснулась избитых губ. Анукрис сделала глоток и сквозь мягкую темноту различила пыхтение, скрежет зубов и невнятные возгласы.
Когда она с трудом разлепила глаза, то увидела пожухлую траву, а чуть дальше катавшихся по земле здоровяков. Мождей вырывался из жесткого захвата волосатого мужчины и изрыгал непристойные богохульства.
Ктото взял её голову и повернул.
– Выпей, – пропищал Тулаум, поднося к разбитым губам горловину бурдюка. – Держи его, Осирсат!
Он намочил водой тряпку и протер лицо девушки.
– Грязный шакал! Какое мясо испортил!
Его холодные, бесчувственные глаза внимательно смотрели на молодую женщину. Тень улыбки тронула пухлые, аккуратно накрашенные губы на желтоватом лице.
"Он похож на евнуха", – решила Анукрис и тихо попросила. – Еще воды, пожалуйста.
Мужчина кивнул.
– Пусти меня! – зарычал Аататам.
– Уйми свою похоть, вонючий бегемот! – тонко вскричал Тулаум, поднимаясь и потрясая пухлым кулачком.
– Молчи, мужелюб! – огрызнулся стражник, делая очередную попытку разжать железные объятия Осирсата.
– Хочешь, чтобы я рассказал Наставнику, как ты выполняешь его приказы? – лицо пухлощекого исказила злобная гримаса.
– Она жива! Чего еще надо? – мождей взмахнул ногой, Тулаум едва увернулся от удара. Противник стражника заревел. Жилы на руках вздулись, грубое лицо покраснело и покрылось мелкими капельками пота.
Но Аататам не сдавался. Напрягая все силы, он разорвал замок рук Осирсата и вцепился железными пальцами ему в запястье.
– Я вам не деревенский мальчишка, жалкие похитители детей!
– А мы не слуги Тусета! – взвизгнул
Тот икнул. Воспользовавшись замешательством соперника, Осирсат крепко сжал объятия, казалось, глаза мождея вылезли из орбит, еще миг, и ребра стражника хрустнут от непереносимого давления.
– Все, – прохрипел он, поднимая руки. – Я понял.
Его соперник разжал руки и, опираясь на руку любовника, поднялся с земли.
– Никогда больше так не говори, – сказал он, глядя на распластанного Аататама побелевшими от бешенства глазами. – Или я тебя убью.
– Только если прикажет Наставник, – усмехнулся мождей, протягивая руку за скомканной юбкой. – А мы ему еще долго будем нужны.
– Шакал! – разъяренный Осирсат замахнулся огромным кулачищем, но Тулаум перехватил его руку.
– Никто не может знать мысли Наставника, – проговорил он, гладя возлюбленного по плечу.
Стражник пренебрежительно фыркнул и стал одеваться.
Тулаум отстранился, поправил юбку, парик и легонько дернул за веревку, обвязанную вокруг шеи Анукрис.
– Пошли.
Понимая, что лучше иметь дело с ним, чем с изувероммождеем, девушка сделала попытку подняться. Голова закружилась, ноги подкосились, и она больно рухнула на жесткую, прокаленную солнцем землю.
– Гляди, что ты наделал?! – всплеснул пухлыми руками Тулаум. – Она чуть живая!
– Ну не мертвая же, – проворчал Аататам, шагнув к лежавшей пленнице.
Не дожидаясь его приближения, та встала.
– Вот я её и вылечил! – хохотнул мождей.
Они шли по какимто заброшенным полям, среди кустарников и разрушенных домов. Однажды девушка услышала гдето рядом голоса. Но прежде чем избитая Анукрис успела сообразить, на неё навалился Осирсат и заткнул рот смятой тряпкой.
– Тихо! – пропищал кастрат, замирая в двух шагах.
От волосатого здоровяка пахло застарелым потом и какойто особенно вонючей грязью. Мождей стоял в стороне, внимательно прислушиваясь к звукам человеческой речи. Когда они стали удаляться, Аататам удовлетворенно хмыкнул.
– Вставай.
От боли, унижения и жажды девушка потеряла счет времени. Ей казалось, что они целую вечность плутают по буеракам. Очнулась она, когда перед глазами предстала широкая водная гладь с отражавшимися в ней первыми звездами. Поросший травой берег полого спускался к реке. Длинная, узкая лодка, привязанная к вбитому в рыхлую землю колу, покачивалась на мелкой волне.
Пока Осирсат отвязывал веревку, его приятель заставил влезть в лодку девушку, а сам уселся на носу, не спуская настороженного взгляда с пленницы. Но измученная Анукрис только тупо таращилась на него пустыми глазами и мелко дрожала.