Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
Девушка вскочила на ноги, взметнула вверх сжатые кулаки, больно ударившись о шершавый, с торчавшими из плотного грунта камнями потолок, и с отчаяньем закричала.
– Будь ты проклят, Алекс! Пусть тело твое истлеет, черную душу сожрут все демоны подземного мира, а дух вечно скитается по пустыне и не найдет успокоения!
Окончательно обессилев, она упала на сухой, ломкий камыш и завыла громко и безнадежно, словно потерявшая детенышей волчица. Горячие, жгучие слезы лились сплошным потоком, не принося облегчения.
Коренные обитатели подвала вернулись поздно, когда у неё уже закончилась вода. Здоровяк сбросил с плеча сшитый из циновки мешок и стал выкладывать на стол душистые дыни, пучки лука, булки и завернутое в широкие листья вареное мясо.
Его приятель валялся на кровати с закрытыми глазами и томно вздыхал. Не глядя на него, Осирсат сложил гору еды в корзину и понес к пленнице.
– Стой! – остановил его евнух. – Забыл лекарство.
– Я не знаю его, – виноватым басом прогудел здоровяк.
– Ну вот, все приходится делать самому! – пропищал Тулаум, вставая с постели.
Кастрат достал из сундука знакомую черную шкатулку, поставил на стол и принялся перебирать её содержимое. Здоровяк торопливо принес медный стакан и кувшин с вином.
Евнух стоял спиной, и девушка не могла видеть всех его манипуляций.
– Отнеси, – велел он приятелю, и тяжело вздохнув, вернулся на кровать.
Анукрис залпом выпила вино и принялась за еду. Осирсат не стал открывать клетку, а передал продукты сквозь решетку. Пленница ела с жадностью, не замечая вкуса, и заснула с не пережеванным куском во рту.
Вечером её опять напоили какойто дрянью, и девушка всю ночь мучилась тяжелым, кошмарным сном, из которого Анукрис вырвал болезненный тычок под ребра. С трудом сфокусировав зрение, она увидела хмурого здоровяка с веревкой в руках.
– Вставай, – буркнул он, присаживаясь.
– Зачем? – еле ворочая языком, спросила девушка, не понимая, что происходит вокруг. Где она, кто эти люди, и зачем этот заросший волосами мужчина связывает ей ноги? Реальность возвращалась медленно, словно пьяный моряк на судно в первый день стоянки.
Подошел Тулаум, посмотрел рыбьими глазами и равнодушно сказал:
– Перекормили забвением.
– Выйдем, разгуляется, – отозвался приятель, обворачивая веревкой тонкие запястья. – Главное, довести живой. А там пусть Наставник сам её лечит.
С этими словами Осирсат крепко схватил Анукрис за плечи и одним рывком поставил на ноги. У той сразу закружилась голова, и чтобы не упасть, пленница уперлась связанными руками в стену.
– Выпей! – евнух протянул ей глиняную кружку.
Осторожно обхватив пальцами ручку, пленница поднесла сосуд ко рту, и сделала пару глотков. Жгучая горечь перехватила горло.
Здоровяк
– Идем! – рыкнул недовольный Осирсат.
С трудом переставляя ноги по каменному полу, усыпанному мусором, она дошла до входа в тоннель, поднялась по узким, высоким ступеням. Шедший впереди евнух повернул какойто рычаг, глухо лязгнул механизм. Девушка сощурилась от бившего в глаза солнца.
Тулаум легко выбрался из люка и вытащил девушку за связанные руки. При свете дня развалины вовсе не выглядели такими большими и страшными. Остатки стен, сложенных из небольших каменных блоков, куча мусора с торчавшими огрызками колонн. Просто одно из древних зданий, которых так много в Келлуане.
Здоровяк закрыл люк, нагреб на крышку мусор и разровнял его ногой. Тулаум сунул ему в руки конец веревки, а сам выглянул из пролома.
– Никого.
Уже начавшая приходить в себя Анукрис огляделась. Вокруг высились крутые холмы, поросшие жесткой выгоревшей травой, среди которой петляла узкая еле различимая тропинка.
Евнух прошел вперед. Чуть погодя здоровяк дернул за веревку. Пленница шагнула за ним и едва не упала. Осирсат связал ей ноги веревкой так, что девушка могла делать лишь короткие, семенящие шаги.
Анукрис много раз падала, прежде чем приноровилась к такой походке. Солнце немилосердно палило с яркоголубого неба, под ногами то и дело оказывались мелкие острые камешки, больно ранившие босые ступни. В голове опять начали стучать звонкие серебряные колокольчики.
На вершине очередного холма девушка упала. Подошел Тулаум, скривил пухлые губы в брезгливой усмешке.
– Сама пойдешь, или дать тебе лекарство?
Он достал изза пояса маленькую коробочку, открыл крышку, и пленница увидела две знакомые бледножелтые горошины.
– Лекарство, – проговорила девушка, с трудом шевеля спекшимися губами.
Здоровяк чтото неодобрительно проворчал, достал из сумки бурдюк. Утолив жажду, Анукрис с трудом поднялась на ноги.
Шум в голове пропал, боль во всем теле утихла, пленница почувствовала прилив сил. Идти стало легче. Она даже стала оглядываться по сторонам, пытаясь запомнить дорогу. Анукрис знала, что на этом берегу Лаума живает очень мало народа, тем не менее, её удивило царившее вокруг запустение.
В полдень девушку привели в развалины какогото строения, напоминавшего большой дом, но она не увидела рядом никаких следов других построек. Здоровяк палкой прогнал дремавшую в тени змею, и они расположились на кратковременный отдых. Здесь ей дали кусок черствой булки и уже пованивавшую жареную рыбину, которую Анукрис съела с огромным аппетитом.
Приятели посидели в тенечке. Евнух немного подремал, и они продолжили свое путешествие.
– Куда вы меня ведете? – в первый раз за время плена спросила девушка.