Осколки чего-то красивого
Шрифт:
Я вижу это чудище каждый день… но сегодня я увидел, что на ржавом скелете плещут по ветру сотни серебристых ленточек…
Меня это поразило настолько, что вытряхнуло из забытья, и я долго не мог оторвать взгляд…
Это было красиво, изумительно красиво. И непонятно.
Красиво и непонятно — воистину замирское сочетание…
Берти Флагман был военным летчиком. Миролюбивый человек с душой художника, милый поэт прекрасных
Он ненавидел войну, и он воевал… этого не мог понять никто.
И когда он, отброшенный взрывом, сначала крикнул "Мои глаза!!! Я ничего не вижу!!!" (лицо его было все в крови), а потом побежал к своему самолету и взлетел, все подумали, что Берти сошел с ума…
И вот, невероятным образом уцелев под обстрелом, поднялся в небо самолет, который вел слепой летчик… после пяти минут боя, когда были сбиты все остальные, остался только он один…
Сбив 8 вражеских самолетов, самолет Флагмана вернулся без единого повреждения… Очевидцы говорили: "Он летал, как Бог!"
Но слепого героя вели под руки, потому что он ничего не видел…
Берти Флагман, слепой летчик, летал до самого конца войны…
Потом, в годы расцвета мира врачи вернули ему зрение.
Прозревшего Флагмана пригласили на самое престижное аэрошоу, чтобы все видели, как летает тот, кого сравнили с Богом…
Флагман летал, как зеленый новичок. Он погубил самолет — и счастье, что сам он спасся на парашюте, а не земле никто не пострадал…
"Мир прекрасен! — говорил он. — Я счастлив, что снова вижу… Но так летать, как раньше, я больше не могу…"
И его забыли на долгие десять лет…
Берти Флагман поселился на небольшой ферме подальше от шумного города. Однажды его решил навестить Марти Флагман, его брат.
Марти сел в машину, взятую напрокат, и покатил по солнечной дороге туда, где лежали кукурузные поля Берти.
Летчик вспоминал прошлое, молодость и войну, убаюканный жарой и монотонностью дороги.
Но, стоило ему вспомнить виражи брата, как наводя волны на кукурузное море, мимо пронесся красный самолет…
Берти Флагман! Это был он! И он снова летал, как Бог!
Ворвавшись в дом, Марти без всяких приветствий закричал прямо с порога:
"Берти! Ты снова летаешь! Как?!!"
Берти Флагман крепко обнял брата и, чтобы не слышали жена и дети, шепнул ему на ухо:
"В полете я закрываю глаза…"
(19 марта 2003 г)
113.
Тихие вечера располагают к размышлениям…
Я сидел на подоконнике, поджав под себя ноги, и трепал уголок распечатки Хроник.
Да, мне нужен особенный-особенный человек.
Есть двое. Есть двое, о которых я сразу подумал. Марина и Юля.
Но к Марине идти страшно. Это все
Может быть, я и решился бы к ней пойти — я же мастер-ломастер по части собственной воли, — но в воскресешку аптека, скорее всего, не работает(я сам поразился, что она работала в прошлое воскресенье, но раз в год и палка стреляет…), а в следующую неделю своенравной маленькой Богини просто не будет.
А Юля… она добрая, она прелестная девушка и моя хорошая подруга. Почему бы и нет?
Да… правда… И не проводить же еще одно воскресенье в безделье и созерцательстве…
114. 20 апреля 2003 г
Я позвонил Юле с утра(в воскресенье оно у меня с часу начинается), получил дружеского трепака за то, что сплю так долго, и добро на прогулку.
Правда, куда мы пойдем, я не знал. Юля нечаянно подсказала: "Надоело все… каждое воскресенье бродишь среди толпы отдыхающих, просто вздохнуть негде… хочу одиночества, просто тишины и одиночества!"
Я пообещал ей тишину и одиночество. Знаю "мраморные руины" возле родного университета. Это такой уголок из мраморных стен, где почти никогда никого нет. Люди проходят мимо, будто не замечая его. Оттуда видно речку и лес безлистных пока кустов и деревьев. Вид до горизонта со взглядом на крутой обрыв, где ютятся деревянные домики…
Нагретый солнцем мрамор, весь в трещинках и отметинах времени всегда напоминал мне о золотистых ящерках, которые в Замирье не преминули бы погреться на таких плитах… Юлю позабавила моя мысль, и она попросила рассказать мне о Замирье.
Я смутился и рассказывал, сбиваясь и заикаясь, потом махнул на это все рукой и предложил: "Это глупо, Замирье слишком большое. Давай я лучше расскажу тебе его легенды…"
И я рассказал… про двух магов… Юля сняла солнечные очки… я встретил ее удивленный щурящийся на солнце взгляд…
"Это притча?.." — спросила она.
"Нет. Просто история," — я пожал плечами.
"Расскажи еще…"
И я рассказывал… рассказывал… рассказывал…
115. 21 апреля 2003 г
Вслед за сезоном ручьев приходит сезон варваров. На оголившейся, покрытой мусором лесной земле расцветают "подснежники"… Их рвут охапками. Тащат куда-то — кто на базар, кто к себе домой, кто просто бродит с ними по улице. И каждый второй прохожий держит в руке понурый, сникший букетик первых цветов.
Еще пестреют желтыми цыплячьими пятнами головки мать-и-мачехи, но на них такого шиза у людей нет. Их никто не замечает и не трогает. Зато ветреницы вырывают с корнем, едва они успевают распуститься. И если ты идешь по лесу и видишь целую поляну белых цветочков — знай, нога человека тут пока не ступала…