Осколки чести. Барраяр. Ученик воина. Игра форов
Шрифт:
— А, такти-го! — Ему вовсе не хотелось играть в такти-го, игра надоела ему еще в четырнадцать лет, но это лучше, чем вести подобные разговоры. Он вытащил доску и положил ее между собой и Грегором, фальшиво-радостно заметив: — О добрые старые времена!
Господи, что он несет…
Грегор встряхнулся и сделал первый ход. Он делал вид, что ему интересно, чтобы развлечь Майлза, а тот симулировал интерес, чтобы сделать приятное Грегору… В первой игре Майлз, отвлекшись, выиграл у Грегора слишком быстро. Он начал играть внимательнее. В следующей партии, выиграв с трудом, Майлз был вознагражден вспышкой неподдельного интереса — да здравствует бескорыстие! — со стороны Грегора. Они начали вторую бутылку. К этому времени Майлз уже чувствовал действие
— Кажется, я не выигрывал у тебя с тех пор, как тебе исполнилось четырнадцать, — вздохнул Грегор, скрывая тайное удовлетворение минимальной разницей в очках. — Ты должен быть офицером, черт побери!
— Отец говорит, что с военной точки зрения это не слишком интересная игра, — дипломатично заметил Майлз. — Слишком мало случайностей и неожиданностей, чтобы воссоздать реальность. Но мне она нравится. — Игра действительно успокаивала — механическое сочетание логики, осторожности и расчета, длинная цепочка ходов, всегда имеющих точное обоснование.
Грегор посмотрел на него долгим взглядом.
— Никак не могу понять, почему они послали тебя на остров Кайрил. Ты ведь уже командовал космической флотилией. Даже если это и была шайка наемников.
— Ш-ш! Официально этого эпизода никогда не было, он отсутствует в моем досье. Представляешь, как бы это понравилось моему начальству, узнай оно такое о своем подчиненном? Кроме того, моя власть над дендарийскими наемниками была фикцией. Если бы не капитан Танг, использовавший мои притязания в своих целях, эта авантюра окончилась бы для меня плачевно.
— Мне всегда казалось, что Иллиан мог извлечь из этой истории больше пользы, — протянул задумчиво Грегор. — Пусть случайно, но ты все же поставил на службу Барраяру целую военизированную организацию.
— Хоть сами они и не догадываются об этом. Включение их в ведомство Иллиана всего-навсего фикция, правда, юридически оформленная. Кроме того, Иллиан слишком осторожный человек, чтобы из любви к искусству окунуться в галактические военные авантюры. Я уверен, что его интерес к дендарийским наемникам ограничен стремлением удерживать их как можно дальше от Барраяра. Для тебя не тайна, что наемники кормятся за счет беспорядков. И потом, их слишком мало — десяток кораблей, три или четыре тысячи личного состава, — чтобы влиять на планетарную политику. Их стихия — космос, не земля. Они специализировались на блокаде п-в-туннелей, что, в общем, понятно: оставляет руки свободными и не требует сложного оборудования. В основном они ловят гражданские корабли. Так я впервые и столкнулся с ними: наш грузовоз был заблокирован, и угрозы зашли слишком далеко. Лучше не вспоминать, как я тогда рисковал. Даже теперь в дрожь бросает. Я часто думаю, что бы сделал сейчас, доведись мне попасть в такой же переплет… — Майлз прервал свою маленькую лекцию и тряхнул головой: — Это как скалолазание. Лучше не смотреть вниз. Оцепенеешь от страха и свалишься.
— А с точки зрения военного это можно сравнить с базой Лажковского? — почему-то смущенно спросил Грегор.
— Да, пожалуй, — согласился Майлз. — И там и там я занимался делом, о котором ничего не знал. В обеих ситуациях был риск расстаться с жизнью, из обеих я вырвался с кожей, и это не ради красного словца сказано. Хотя дендарийская эпопея досталась мне тяжелей. Я потерял там сержанта Ботари. В каком-то смысле и Элен. Правда, в лагере «Вечная Мерзлота» терять мне было нечего.
— Зато ты приобрел там опыт, — заметил Грегор.
Майлз покачал головой и выпил. Надо завести какую-нибудь музыку. Когда разговор замирал, мертвая тишина этой комнаты действовала угнетающе.
— Я понимаю, что это неприлично, — медленно начал Майлз, — просить тебя вытащить меня отсюда. Не очень это просто — договариваться с императором об услуге. Похоже на обман или что-то в этом роде.
— Что? Ты просишь, чтобы один узник Имперской безопасности
Эта комната действует на подсознание, решил Майлз. Грегор тоже чувствует это.
— Конечно, я попытаюсь, — добавил Грегор чуть виновато. — Но Иллиан заявил категорически, что тебе не следует давать о себе знать. Во всяком случае, какое-то время.
— Вот именно, какое-то время. — Майлз допил свой стакан и решил остановиться. Говорят, алкоголь — депрессант. — Черт возьми, если завтра-послезавтра меня не займут какой угодно работой, мой случай самовозгорания будет первым, снятым на видео. — Он демонстративно показал пальцем на потолок. — Пускай я не должен покидать здание, но неужели нельзя подыскать мне занятие? Я на все согласен. Клерк, уборщик — что-то я много пью — все что угодно. Отец говорил с Иллианом, чтобы меня взяли в безопасность, поскольку, кроме Саймона, меня никто не возьмет. У него на уме, наверное, было нечто большее, чем делать из меня т-т-талисман. — Майлз налил вина и снова выпил, чтобы не запинаться. Он слишком много говорит. Проклятое вино. Проклятое вино.
Грегор, который выстроил из фишек такти-го маленькую башню, разрушил ее.
— Что ж, быть талисманом — неплохая работа. Если можешь получить ее. — Он медленно сгреб фишки. — Я посмотрю, что можно сделать. Но ничего не обещаю.
Майлз так и не узнал, что (или кто) ему помогло — император, или следящая аппаратура, или мать. А может, все шло своим чередом (как всегда неспешно), и через три дня после визита Грегора его определили на должность административного помощника начальника охраны здания. Работа была сидячая — составление расписаний, платежных ведомостей, обновление компьютерных файлов. Примерно с неделю, пока он обучался, было интересно, но к концу месяца нудность и примитивность этого занятия просто убивали его. Теперь Майлз понимал, что охранники тоже весь день находятся в тюрьме. И, разумеется, будучи охранником, он должен сторожить в первую очередь самого себя. Чертовски умно со стороны Иллиана — ничто не удержало бы его здесь, надумай он убежать. Однажды Майлз отыскал окно (в этом здании предпочитали не видеть неба) и выглянул на улицу. Шел мокрый снег.
Выйдет ли он из этого дурацкого ящика до зимней ярмарки? И сколько понадобится времени, чтобы о нем забыли? А если он покончит жизнь самоубийством, объявят ли официально, что он убит при попытке к бегству? Любопытно, что задумал Иллиан — свести его с ума или всего лишь вывести из числа сотрудников службы безопасности?
Прошел еще месяц. От нечего делать Майлз решил просмотреть в алфавитном порядке все учебные видеофильмы в своей армейской библиотечке. Ему попадались настоящие перлы. Особенно восхитил его тридцатиминутный ролик на букву Г: «Гигиена», объясняющий, как принимать душ — хотя, может, и существует такая глухомань, где не знают, что такое душ. Спустя несколько недель он дошел до «Л»; «лазерное ружье модель Д-67; смена энергоблока, правила пользования и ремонта», и тут его отвлекли приказанием явиться в кабинет Иллиана.
Со времени достопамятного последнего визита кабинет Иллиана не изменился — та же спартанского вида комната без окон, где вся меблировка состояла из стола с коммуникационной стойкой. Но гостевых кресел было два, и одно пустовало, что обещало многое. Может быть, Майлзу в этот раз не придется сидеть на ковре? Второе было занято человеком в форме зеленого цвета с капитанскими знаками различия и Глазом Гора на воротнике.
Обмениваясь с Иллианом официальными приветствиями, Майлз краем глаза рассматривал капитана. Ему было лет тридцать пять, у него была такая же, как у Иллиана, неприметная внешность и то же обманчиво благодушное бледное лицо, только сложение более крепкое. Он напоминал клерка средней руки, человека, ведущего сидячий образ жизни. Или космолетчика.