Осколки наших грез
Шрифт:
– Всё слишком сложно, – выдохнул он и, сдав позиции, уволился на диван.
Мне ничего не оставалось, как пройти за барный стол, спрятавшись в тусклом свете софитов. Матвей служил неосознанным манипулятором, который без умысла укрощал мой характер. Делал слабой, не способной размышлять и даже дышать. Я ненавидела это состояние, и только в эти минуты чувствовала себя по-настоящему счастливой. Парадокс. Меня делало счастливой то, что нещадно убивало.
Мы находились в одном помещении, но были так далеки друг от друга. Что-то не сказанное и всецело
Стрелка часов перешагнула за полночь. К тому моменту Матвей уснул, а я выбрала вернуться домой.
Выдумка о Золушке так и осталась выдумкой.
Убрав осколки, я подошла к спящему парню. Расслабленные черты лица, ровное дыхание; он больше не излучал агрессию. Янковский хотел показаться плохим, но никогда им не являлся. Капаться в его внутренних переживаниях было слишком опасно, отчасти невозможно. Я могла лишь наблюдать.
Не сумев обуздать соблазн, я провела подушечками пальцев по грубой щеке, но так и не смогла оторваться. Запястье перехватила сильная рука. Веки парня распахнулись, испугав взглядом ворона. В тёмных зрачках заклубилось бешенство.
Резким движением Матвей привлёк меня к себе. Теперь наши губы обжигало горячее дыхание. Пути назад не было. Кто-то свыше выбросил карту.
– Ты пожалеешь об этом, – с хрипотцой выдавил он. – Одумайся.
– Ошибаешься… Только не я.
– Я сделаю тебе больно.
– У нас всегда есть выбор. И только тебе решать, как ты поступишь.
Глава#12
Страдать от любви – вопрос личного выбора. Я приняла это решение задолго до совершеннолетия, но никогда не считала себя несчастной. Всякие эмоции побеждают безразличие, и если они есть, то всегда остаётся маленький шанс стать по-настоящему счастливой. Не в моих силах его упустить.
Пальцы Янковского хладнокровно душили запястье, заменив оковы. В унисон с бешеным ритмом сердца ускорялось наше дыхание. Но я если я делала вызов Матвею, то он соперничал с самим собой. В его тёмных глазах разгоралась война между желанием и рассудком, и последнее терпело поражение.
– Чего ты боишься? – прошептала я так тихо, будто прощалась с жизнью.
Его грудь превратилась в камень, и спустя мгновение я ослабла под тяжестью мужского тела. Голова закружилась с неукротимой силой.
Дикий взгляд Матвея подогревал влечение и терзающий страх. Он смотрел так, словно больше никогда не пожелает никого другого.
– Я боюсь лишь самого себя. Только себя.
Оставив последнее преимущество, он впился в меня жадным, непозволительно чувственным поцелуем, тем самым устроив пожар в стылом сознании. Он оставлял ожоги на моих губах, а я надеялась оставить след на его сердце. Но в этой игре без правил не находилось место победителю, здесь каждый проиграл.
Кто-то ради любви. Кто-то ради потехи.
Каждая клеточка моего тела ответила на голодные прикосновения.
Грань, что ранее казалось нерушимой, теперь попросту не существовала.
Охваченный животным пылом, Матвей отбросил принципы и подарил всего себя. Настойчиво. Отчасти грубо. Но без толики равнодушия.
Меня же оглушили эмоции и долгожданная потребность. Во мне. В нём. В нас. В завершение неоправданной и такой долгой битвы.
Подушечки пальцев скользили по влажной спине, утопали в жёсткой копне, а после оставляли полосы на бёдрах. «Мой!» – безмолвно кричала душа, рассыпаясь на множество сверкающих осколков и собиралась снова.Только мой и ничей больше.
Ураган чувств уничтожил всякое понимание и подавил волю. Я принадлежала только ему, здесь и сейчас. До последнего вздоха.
Всё произошло слишком неожиданно, чтобы быть реальностью. Или настолько реально, что едва ли могло сойти за неожиданное решение.
Один из нас лгал вопреки…
Даже во сне я разбирала прошлое на крохотные фото, пополняя ими толстый альбом и боялась вернуться в настоящее.
Мои страхи оказались небеспочвенные.
Открыв глаза, я наткнулась на холодную пустоту. Меня согревала мятая простынь и тонкий аромат Матвея, которым навеки пропиталась кожа.
Он не ушёл, не сбежал, а молча встречал рассвет у окна и катал в стакане рыжий виски. У него был задумчивый вид, отчасти тревожный, что ненароком настораживало – был страх обжечься об сожаление.
Нащупав вещи, я спрятала наготу и на ватных ногах пошагала на кухню.
– Доброе утро, – первое, что пришло в туманную голову. – Стоит ли поблагодарить Давила за эту ночь? Его безумные прогнозы сбылись.
Попытка разбавить неловкую обстановку не увенчалась успехом. Услышав мой голос, Янковский нервно проработал шею, словно уворачивался от диких пчёл.
– Не вижу смысла отмечать этот день в календаре, – нахмурившись, бросил он.
Матвей тут же закрыл глаза, наверняка пожалев о сказанном, но было уже поздно. Тысяча раскалённых игл прошли сквозь сердце, лишая возможности говорить и дышать. Я была готова упасть на колени от фантомного удара под дых.
– Если ты решил, что мне нужна сатисфакция, то ты крупно ошибаешься. Так что имей силы сохранить достоинство, иначе я навсегда в тебе разочаруюсь.
– Этого я и жду, – сказал он, обернувшись. – Ты слишком долго обольщалась, пришло время прозреть.
В горле образовался твёрдый ком.
– Так это твой план? Подпустить и выкинуть?
Он посмеялся. Горько. Болезненно. Убийственно.
– Ты меня использовала, так что не строй из себя жертву.
Мгновение, и я превратилась в фарфоровую статуэтку, не желающую мириться с людской моралью. На смену лёгкости пришла неподвластная ярость.