Осколки, острые, как ножи
Шрифт:
Столько же навалилось на него. Почему то он понимал, что Зама права, и что дочь их мертва…
Но как же объяснить слова мудрого Орта, о том, что эта беда, равной которой они еще не знали. Ведь что бы не случалось — мор, нашествие недругов или что иное, всегда знал, что сделать мудрый Орт, всегда он был мудрым и сведущим наставником. И вид его всегда внушал уверенность живущим на Выселках — будто бы он был одним из богов, вечным как земля, горы и лес, и мудрым как не может быть мудр ни один человек. Несмотря на преклонные года, Орт оставался умелым воином и охотником. Не раз
Никто не мог ответить ему ни на эти вопросы, ни на главный вопрос который мучил умелого охотника — кому отомстить за смерть его единственной и любимой дочери?
И тут недалеко послышался звук шагов — кто то шел к роднику. Ярлик сжал в руке свой нож, но когда тот кто шел, показался из кустов, то он позволил себе немного расслабиться — это был всего лишь молодой парень из их деревни, один из многих…
Кто знает, быть может он пришел к роднику затем же, зачем и он — поразмыслить, и найти ответы на свои вопросы. Парень то уже в том возрасте, когда на девок начинают заглядываться, глядишь он тоже о ком тоскует… А быть может он тоскует и по…
При этих мыслях Ярлик ощутил, как глаза его наполняются предательской влагой. Но усилием воли он подавил в себе постыдный порыв — мужчина должен быть сильным, что бы не произошло.
Тем временем, подошедший к роднику парень вежливо с ним поздоровался, и будто подсмотрев, повторил все что сделал ранее Ярлик — умыл лицо, напился и сел на противоположной стороне родника с угрюмым и озабоченным видом.
Ярлик долго смотрел на этого парня… Кто знает, что его мучило?
Неожиданно для самого себя старый охотник спросил хриплым голосом — Что грустишь, парень?
— Да так — махнул тот неопределенно рукой.
— Что ж тебе грустить, когда ты такой молодой вот?
— Да тут не расскажешь просто… — вздохнул парень — Знаешь, такое ощущение что вот помер я… Совсем помер, а вот как то по свету хожу еще, сам не знаю как и почему и зачем? Может… — начал он, но будто передумав, сказал — а ладно, что уж теперь не вернешь того.
— Не вернешь теперь, говоришь… А вот я теперь уже и правда ничего вернуть не могу.
Парень в ответ промолчал, будто бы и не слышал слов Ярлика.
— Помер ты, говоришь — продолжал тот — А вот тут действительно помер человек, понимаешь? Все нету больше… Нету… её… больше… — закончил Ярлик.
— Кого нету? — зачем то спросил парень, который вглядывался в воду родничка с угрюмым и озабоченным видом.
— Дочка моя, единственная.
— Куда ж она делась то? — спросил парень уже более оживленно.
— Убили её — сказал Ярлик и будто в нем самом что то оборвалось, когда он сказал то другому человеку. Казалось, пока другому вот вслух не сказал, еще могла дочка вдруг придти к нему, живая… А теперь все, будто бы сам Ярлик её убил.
— Кто?! — спросил
— Да не знаю кто… А знал бы… Эти выродки недолго бы прожили на свете, кто бы они не были!
— Так может… и не убили её, может просто ушла куда, или еще как?
— Нет, я знаю, что убили.
— А Орт, старейшина, не знает? Он не может помочь?
— Да Орта самого как бы не прибили… Видать тварь та, что все это сотворила запугала его, или еще как…
— Тварь…
— Да… А ты может видел кого?
— Нет — ответил парень, запинаясь — нет, не видел я никого.
— Жаль… А то бы нашел бы я того, кто дочку у меня отнял… Не было бы житья твари той поганой! Орта они может и запугают, а вот меня им не взять!
— Да подожди подожди… А вдруг еще что можно сделать — постарался успокоить его парень, имени которого Ярлик так и не знал — Может найдем еще.
— Да ты ж сам знаешь что не найти её! — прокричал охотник вскочив с земли — А вот выродков тех, что жизни её лишили найти мне не только нужно, но я даже должен их найти!
Парень в ответ лишь вздохнул, и опустил глаза.
— Найдешь ты того, ко это сделал… Найдешь… Наверное.
Сказав это, парень удалился в кусты, и лишь треск веток и шорох листвы говорили о том, что кто–то идет по лесу, прочь от родника.
Ярлик некоторое время еще стоял, тяжело дыша, успокаиваясь. Этот парень, кто он? Лицо у него смутно знакомое, да и что говорить, деревня большая, всех даже он не знает. А все таки… Может он что знает, или чего так говорит… Вид у него был, словно бы он и в самом деле чего знает, или слышал может… Догнать бы его, так уже и шагов не слышно. Ладно, деревня не такая уж и большая, найдет он того парня. Найдет, и расспросит о том, что он знает, или может слышал. А запираться будет — душу всю вытряхнет из него! Душу вытряхнет, но уж своего добьется!
Окрыленный надеждой, пусть это и была надежда не на спасение, но на месть, Ярлик двинулся в сторону деревни, собираясь найти того парня.
Но тут неясная тень на одной из тропинок, что вела к лесу привлекла его внимание. Неясная тень, похожая формой на человека, облаченного в темное долгополое одеяние. Ярлик бросился туда, где показалась эта тень, и добежав до того места, где как ему показалась эта тень исчезла, он пробился через плотный кустарник к негромко шумевшей речушке. Никого… Здесь не было никого. Должно быть почудилось. Но тут взгляд его упал вниз, на небольшую отмель, откуда должно быть был хороший заход в речку, если б кто захотел искупаться.
И взгляд его зацепился за что–то белое на отмели, в воде…
И тут Ярлик завыл, как дикий зверь и бросился в воду, поднимая фонтаны брызг. Отдирая руками раков, что уже успели прицепиться, он вытащил свою находку на берег. А находкой было тело девушки, вернее не все тело, но лишь часть его — часть живота, часть груди, одно плечо с обрубком руки и голова…
И при взгляде на лицо, пусть и распухшее от воды, он взвыл снова, чувствуя, как душа его стремительно сгорает в пламени невыразимого горя — в этом опухшем от воды лице он узнал свою единственную дочь.