Осколки разбитых иллюзий
Шрифт:
Реакция Адэма — то, как он вновь превратился в чужого человека, пугает и путает мысли.
— Я внимательно слушаю тебя, Камилла. Будь добра сделать это. Ибо я нихрена не понимаю. И с трудом держу себя в руках.
Каждое предложение, что он выдаёт, звучит настолько отчуждённо, что мне хочется закрыть руками уши.
— Адэм, я не знаю, с чего начать, — говорю, делая шаг навстречу к нему.
Но он отступает назад. Словно, боится, что, если я подойду ближе, произойдет что-то непоправимое. Вновь обрастает броней. Лицо становится
— Попробуй начать с самого начала, — коротко бросает он, уводит от меня взгляд.
«Ему неприятно смотреть на меня?» — эта мысль режет скальпелем по нервам.
Во мне начинает подниматься паника. В желудке бурлит, как при шторме. С каждой секундой между нами увеличивается не только расстояние, но и разрастается пропасть. Я не хочу допускать этого. Не хочу, чтобы нас отбросило назад.
Сейчас, в эту секунду, до меня отчётливо доходит, что моя любовь к Адэму важнее гордости. И если я не хочу его терять, то должна обнажить перед ним и душу.
— Если начать с самого начала и главного, Адэм, — произношу сквозь ком в горле. — Я люблю тебя. Люблю давно, наверное, с нашей первой встречи. С первого поцелуя в квартире у Демира.
Моё признание вызывает у него мгновенную горькую усмешку. Он вновь отступает назад, еще дальше от меня. По его глазам понимаю, что он не верит мне. Наверное, я бы тоже не поверила.
— И от большой любви ко мне, сбежала с другим, — говорит, вскидывая голову к небу. Будто просто озвучивает мысли вслух.
Уходит в сторону, я вновь делаю шаги к нему. Становится больно на физическом уровне от того, что я не могу прикоснутся к нему. Признание, которое я собиралась произнести и сделать особенным, сейчас кажется ему всего лишь попыткой оправдаться.
«Как мне его убедить?» — ищу выход, мысли хаотично мечутся в голове.
«Гори в аду Инглаб. Гори в аду!» — проклинаю ублюдка, с которым меня когда-то свела жизнь.
— В день, когда я ушла из дома, — замолкаю, собираюсь с мыслями. — Я узнала, что моя мама, мне не родная, — решаюсь на откровенный разговор. — В этот день мы с отцом начали спорить. Он хотел, чтобы я вышла за тебя…
Вновь замолкаю, видя, как брови Адэма сошлись на переносице. Он смотрит на меня, как на окончательно свихнувшуюся и завравшуюся.
Ноги начинают неметь, становится трудно стоять, поэтому я иду и сажусь на край дивана. Не смотря на Адэма, продолжаю свой рассказ:
— Я тогда только узнала о договорённости на счёт нашего брака. Меня обуяли смешанные чувства. Я была рада и в то же время возмущена, — погружаюсь в свои воспоминания. — Помнишь, наш разговор после презентации? Ты тогда сказал, что я подхожу тебе по всем пунктам. Холодно, без эмоций. Просто сообщил, что не против жениться, так как этого хотел твой отец. Наверное, этот разговор и стал отправной точкой, Адэм, — мне становится больно говорить.
Страшно осознавать, как слова, сказанные не в том контексте, или их восприятие
Я смотрю на черный погаснувший экран. На ночное небо, на котором раскинуты звёзды, но перевести взгляд на Адэма, вновь увидеть в его взгляде разочарование, не решаюсь.
Скажи он тогда мне, что я ему нравлюсь, что женится он на мне не только из-за обещания данного отцу. Или если бы я просто первой призналась ему в своих чувствах, дала понять, что он мне небезразличен, всё сложилось бы по-другому.
— Продолжай, — слышу его голос, улавливаю смягчившиеся нотки.
— Незадолго до этих событий я познакомилась с Инглабом в кафе у университета. Я даже не давала ему свой номер, не собиралась продолжать общение, но мне польстило его внимание. Я была увлечена тобой, Адэм. Не знаю, увлечена, наверное, слабо сказано, — смеюсь горько.
Мне становится всё больнее и больнее. Я не просто рассказываю, я анализирую себя. Наши отношения. Снова проживаю всё заново.
— Наверное, правильно будет сказать, что я была одержима тобой, но считала, что не привлекаю тебя, как девушка.
Бросаю на него короткий взгляд. Вижу, что он слушает меня, слегка наклонив голову на бок.
— Твое равнодушие, слова о том, что у меня никого нет и не было никогда, подействовали на меня, как спичка, кинутая на керосин. Мне хотелось во что бы то ни стало доказать тебе, что ты ошибаешься. Хотя на тот момент всё так и обстояло.
Мои мысли вновь путаются. Мне кажется, что я несу несвязную речь, что перепрыгиваю с одного на другое.
— Инглаб нашел меня в сети, написал. И, как на зло, именно после нашего разговора с тобой... а потом папа стал наседать на меня из-за того, что я стала упрямиться и отказываться выходить за тебя.
При воспоминании об отце мой голос срывается, звучит с отголосками боли. В голове начинает гудеть.
— Мы стали ругаться с ним, я начала перечить, — не выдерживаю и начинаю плакать, но не останавливаюсь, продолжаю вычерпывать все воспоминания. — Тогда мама и озвучила, то, о чём они молчали долгие годы. То, что скрывали. Она выплюнула на меня правду в тот момент, когда я была зла на отца, на тебя, на свою жизнь.
Даю себе передышку, лёгкие печёт от нехватки воздуха.
Смотрю на Адэма, но не получается сфокусировать взгляд, пелена слёз всё застилает. Я слышу, как он молчит, и шум его дыхания.
— Тогда я и ушла к Инглабу, — только сейчас я осознаю насколько дико я поступила. — Адэм, я, наверное, впала в какое-то бессознательное состояние, — мой голос срывается. — Я просто навязала себя ему, решила где-то спрятаться от отца, от тебя. Я не знаю, что это было. Не знаю. Я твердила себе, что люблю его. И, знаешь, заставила себя поверить в это. На какой-то момент я выкинула тебя из своих мыслей. Я заставила себя стереть твой образ из головы, вытравить его. Это было настоящее насилие над собой.