Осколки разбитых иллюзий
Шрифт:
Они вводят меня в замешательство. Нервно ёрзаю на сидении, бросаю взгляд на брата. Он делает вид, что не слушает, смотрит на дорогу.
— Почему? — выдавливаю, наконец, из себя.
— Потому что позволил всему этому произойти.
Моё сердце замирает. В голове начинает звенеть. Я не совсем понимаю, что он имеет ввиду.
— Я собственноручно вручил тебя другому, вовремя не признавшись, что люблю тебя.
Его признание действует на меня так, словно мне перекрыли кислород. Я трогаю брата за руку, жестом прошу его остановить машину.
Демир
Выхожу из салона. Отхожу от машины. Сжимаю в руках телефон. Хватаю воздух мелкими рывками. Пытаюсь взять себя в руки. Преподношу мобильный к уху.
— Адэм, — снова шепчу в телефон.
Страх, что он отключился отступает сразу же, как он откликается. Молчу, пытаясь найти слова, чтобы выразить то, что сейчас чувствую, поэтому говорю как есть:
— Возвращайся, пожалуйста, скорее. Я не могу без тебя дышать.
— Вернусь, как только мы всё уладим, — решительно произносит он. — И мы обязательно ещё раз поговорим.
Мне так важно было услышать эти слова, для того чтобы перестать съедать себя изнутри. То подвешенное состояние, при котором мы расстались, и неизвестность медленно истребляли мои нервы.
Поговорив с ним ещё пару минут, я отключаюсь и возвращаюсь в салон автомобиля.
— Сумасшедшая, — говорит Демир, когда я протягиваю ему мобильный с широкой улыбкой на губах.
— Чего это? — возмущаюсь.
— У тебя было такое состояние, я подумал ты переживаешь микроинсульт, а сейчас лыбишься, как малохольная.
— Ну спасибо, — бросаю притворно обиженным тоном. — Давай лучше поедем, пока жена тебя в розыск не объявила.
— Да, странно, что она ещё не позвонила. Ты знаешь, она отслеживает мою тачку через приложение и думает, что я не знаю этого, — смеется.
— Признайся, что тебе нравится её маниакальность, нравится быть у неё на коротком поводке и под полным контролем, — поддразниваю его.
— Скажем так, я уже свыкся с этим, — говорит он, ни чуточку не обижаясь на мою издёвку.
Оставшуюся часть дороги мы едем в более приподнятом настроении. Я размышляю о том, что сказал брат, потом мысли снова перепрыгивают к Адэму. Гнетущее состояние отступает и больше не давит на ребра. Как важно всё-таки высказаться. Быть услышанной. Поделиться важными вещами с тем, кого любишь. Рассказав Демиру про Анну Мартынову и про то, кем она является, мне стало намного легче.
Мы доезжаем до жилого комплекса, в котором живут брат с Азрой. Он высаживает меня у парадной, сам уезжает парковаться.
Я поднимаюсь на нужный этаж. Нажимаю на звонок на двери и жду, пока Азра откроет.
Через пару минут подруга распахивает двери. Я прохожу внутрь, мы обнимаемся с ней.
— Ирэн внутри, — шепчет мне на ухо. — Приехала час назад, когда узнала, что ты будешь у нас. Благодари за все Мирай.
Мои брови сводятся на переносице. Мирай — жена Рустама, не сдержанна на язык. Мама же вообще должна находиться в другом городе у Левона. Её появление у Демира — полная неожиданность. И оно ничего хорошего не сулит.
Я
Она смотрит на меня с упрёком, обвиняющим взглядом. Это моментально бьёт по всем нервным окончаниям.
— Какая неожиданность, мама, — говорю, ставя свою сумку на стул. — Ты вернулась, — я делаю шаги в её сторону, хочу подойти для того чтобы обнять её.
Пытаюсь игнорировать её взгляд. Она дёргается назад от меня, как от прокажённой.
— Бесстыжая, — выплевывает с омерзением.
— Ирэн, — возмущённо произносит Азра появляясь вслед за мной в гостиной. — Зачем вы так?
Я прикрываю на секунду глаза. Стараюсь совладать с эмоциями, не поддаваться на провокации матери.
— Мама… — замолкаю, стараюсь подобрать верную формулировку слов, чтобы объяснить ситуацию с фотографиями. Она же из-за этого здесь.
— Я тебе не мать, — взвинчено произносит она. — Я тебе не мать!
Я столбенею от её слов. От того как легко и просто она бросается ими. Покрываюсь льдом. Внутри происходит разрушение. Ломаемся что-то очень значимое, ценное.
— Что тут происходит? — жёсткий тон Демира возвращает меня к действительности. — Мама!
Брат появляется в комнате, сверлит маму взглядом.
— Она опозорила нас! — кивает на меня, отходит в сторону. — Всё-таки сделала это! Эта дрянь…
— Следи за словами, — оседает брат маму, смотрит на меня. — Ты говоришь о моей сестре! Она может тебе не дочь, но мне сестра!
От того, с каким рвением брат меня защищает, щемит в сердце. Мне хочется бросится к нему и обнять.
— Демир, сынок, ты не понимаешь…
— Что вы такое говорите?! — сдавлено произносит Азра, которая впервые слышит о том, что я не родная дочь Ирэн, — Как это Камилла вам не дочь?
Подруга бегает глазами по нашим лицам. Потом проходит к дивану, садится, побледнев.
Мне хочется сделать тоже самое, опуститься на диван, спрятать лицо в руках. Или на худой конец испариться из этой комнаты. Но я остаюсь стоять на месте. Меня покачивает изнутри из стороны в сторону, как маятник.
— Демир, оставь её, — у меня прорезается голос. Боль отступает. Все цепи, нити и узы, связанные с Ирэн, рвутся.
Я смотрю на неё, сердце сочувственно сжимается. Как же это сложно полжизни держать свои истинные чувства и отношение в узде. Притворятся и растить ребенка любимого мужчины от другой женщины. Видеть его обожание.
— Дай, пусть она выплеснет ненависть и агрессию, что годами сдерживала.
Я вдруг осознаю, что мне никогда не заслужить её любви и расположения. Что я для неё была и навсегда останусь триггером. Раньше ей приходилось из-за отца сдерживаться. Сейчас в этом нет нужды, и при каждом удобном случае и моменте она будет меня задевать.
— Она ещё меня обвиняет! — жалуется, глядя на Демира, потом переводит на меня взгляд.
– _ Разве я плохо относилась к тебе? Разве хоть словом или делом дала понять, что ты мне чужая?