Осколки разбитых иллюзий

Турана М.

В дверь стучат, затем открывают её и входят. Я оборачиваюсь и вижу бабушку. Она держит в руках блюдо с нарезанными фруктами. При виде неё, моё настроение меняется. Тревога отступает, и наступает облегчение.

— Я знала, что найду тебя здесь.

Она проходит и садится на диван, поставив на журнальный столик блюдо. Похлопывает рядом с собой, предлагая мне сесть. Мне до сих пор не верится, что Нани находится тут, что она согласилась приехать со мной. Хоть и ненадолго, но главное, что она не отказала мне. Ведь за столько лет ни разу она не гостила у нас, не соглашалась

покидать свой дом. Даже отцу не удавалось уговорить её.

Я шагаю к ней и сажусь рядом, как она просит.

— Ты не пришла на ужин. Съешь хотя бы фрукты, — кивает на стол.

Пока я жила с ней в деревне, она всё время заставляла меня питаться и сейчас продолжает заботиться обо мне.

Я чувствую, как в груди теплиться благодарность и тепло к ней.

— Нани, если бы не ты, я наверное давно умерла с голоду, — отвечаю ей, чтобы угодить, протягиваю руку и беру гроздь винограда.

— Ну-ну, не преувеличивай, — смущается она.

Я с интересом наблюдаю за ней. Мне нравятся её мягкие черты лица, добрые глаза, аура тепла и спокойствия, которой она обладает. Вдруг осознаю, что успела полюбить её. И в этот же момент меня накатывает чувство утраты и обиды, что столько лет, имея такую бабушку я не общалась с ней, не проявляла интереса к своей родственнице. Она всегда была, но где-то далеко. Отец столько раз предлагал поехать с ним навестить её, погостить. Но я предпочитала проводить каникулы с друзьями, имена которых сейчас и не припомню.

— Спасибо, бабушка, — слова благодарности сами собой льются из меня. — Спасибо тебе за всё. Спасибо, что не отказала и приехала со мной.

— Как тут не поедешь. Как никак единственную внучку замуж выдаю. Только учти, после свадьбы я сразу поеду обратно с твоим дядей. Не могу я долго отсутствовать.

Так получилось, что я действительно являюсь единственной девочкой среди внуков бабушки. Помимо отца и дяди у неё, ещё две дочери, и у обеих только сыновья.

— Да-да, знаю я, что ты безумно скучаешь по своим курочкам, — шутливо парирую, стараюсь не заострять свои мысли о свадьбе.

«Завтра. Уже завтра» — вскрикивает внутренний голос.

— Признаюсь честно, я тоже скучаю по твоим курочкам, — смеюсь громко, чтобы заглушить все голоса в голове. Внутренние. Сторонние. Любое упоминание о том, что должно произойти завтра.

Бабушка посмеивается вслед за мной. Потом её взгляд замирает на моём лице. Она смотрит на меня так пронзительно, что и моя улыбка стынет на губах.

Ощущение, что маска трескается и обнажает все мои чувства, страхи, всю панику, что я переживаю где-то глубоко внутри себя.

— Почему тебе так страшно, девочка? Чего ты так боишься? — не отрывая от меня взгляда, спрашивает она низким голосом.

Я ищу ответ на её вопрос внутри себя. И от их количества и избытка начинаю сходить с ума. Приподнимаю брови, открываю рот и просто не могу вымолвить ни слова.

— Брачной ночи боишься?

Её вопрос вызывает глупый смешок из груди. Я сосредотачиваюсь на нём, а всё прочее отгоняю в сторону.

— А мне стоит её бояться, бабушка? — спрашиваю нарочито тревожным голосом.

Бабушка

меняется в лице, пытается оценить шучу я или нет. Я напускаю на себя серьёзный вид, рисую на лице неподдельный интерес.

— Кхммм, — прочищает горло она, я вижу, что она в замешательстве, пытается подобрать слова. — Нет, это не страшно. Хотя нет, конечно страшно, но не так страшно, как тебе сейчас может казаться…

— Так бабушка, страшно или нет? Или ты позабыла уже обо всём? — я не выдерживаю и смеюсь, кидаюсь к ней и начинаю тискать и обнимать.

— Твоей матери или одной из невесток стоит поговорить с тобой на эту деликатную тему. Объяснить, чего ждать, как себя вести, — лепечет она, пока я её обнимаю.

— Ох, Нани, какая ты милая, когда смущаешься, — говорю, отпуская её из кольца своих рук. — Им не нужно говорить со мной на эту тему. Никто уже так не делает, как в твои времена. Я сама все знаю!

Я вижу, как она бледнеет, губы складываются в тонкую линию. Она смотрит на меня расширенными глазами.

— Как же… ты же…

Я приподнимаю одну бровь смотрю на неё, жду, когда она сумеет побороть свой шок и подобрать слова.

— Как же, разве ты не девственна? — наконец, произносит после долгих стараний.

Её лицо покрывается красными пятнами. Меня это умиляет и восхищает. Как можно прожить столько лет и остаться такой наивной, такой чистой помыслами и взглядами на жизнь.

— Девственна только физически, бабушка, но мора-а-ально нет, — растягивая последние слова, я давлюсь от смеха.

Её плечи опускаются, сопровождаясь громким выдохом. Она укоризненно покачивает головой, видя моё неуместное веселье.

— Мало тебя в детстве пороли, — ворчит, встаёт на ноги. — Шутки такие шутишь. Вставай давай, спать отправляйся. Завтра твоя свадьба, силы и энергия тебе нужны будут.

— Хорошо, сейчас поднимусь. Ладно, иди ложись тоже, — отвечаю ей.

Когда бабушка покидает комнату, иду обратно к папиному креслу. Сажусь, включаю следующее видео. Вновь окунаюсь в прошлое, запрещая себе думать о том, что завтра меня ждёт свадьба. Несколько часов смотрю семейные видео, наши дни рождения, празднования нового года. На кадрах запечатлены самые счастливые годы нашей семьи. По ним можно отследить, как мы с братьями росли, менялись.

Затем листаю фотографии, до тех пор, пока глаза сами собой не начинают слипаться. Полусонная шагаю к дивану и, прежде чем уснуть, посылаю в космос мысленный призыв:

«Пусть завтра никогда не наступит»

***

— Камилла, Камилла, вставай! — ощущаю, как меня настойчиво трясут за плечо, заставляя проснуться.

Нехотя открываю глаза. Лежу пару секунд, уткнув взгляд в пространство, прихожу в себя. Спустив ноги с дивана, сажусь на нём, чувствую, как болят мышцы во всём теле.

— Ты почему до сих пор спишь, да ещё и тут? — передо мной встаёт Азра.

Уткнув в меня требовательный взгляд, ждёт разъяснений.

— Ни о чём не спрашивай, — произношу сонным голосом, зеваю, приподнимаюсь на ноги и начинаю разминать руками шею.