Осколки старого мира
Шрифт:
Килиан удержался на мачте только за счет того, что после первого резкого поворота счел за благо привязать себя к ней. Амброус крепко вцепился в штурвал, а вот Тэрл, до сих пор не оправившийся от электрошока, повалился навзничь. Впрочем, на фоне гребцов на правой палубе ему повезло: из трех десятков человек после обстрела выжили только четверо.
— Суши весла! — крикнул Амброус.
Правда, гребцы его все равно не понимали. Корабль стало разворачивать вправо. Но стоп… Только ли поэтому он стал крениться на правый борт? В голове Килиана пронеслись физические законы, формулы, —
— У меня две новости, — нервно заметил он, — Хорошая и плохая.
— В нашем положении у тебя есть ХОРОШАЯ новость? — удивился Тэрл, — Поделись.
— Если на нашем корабле были крысы, то скоро их не будет.
Корабль тонул. Пока что крен был небольшой, но Килиан на мачте чувствовал его очень четко. И чувствовал, что он увеличивается. С трудом поднявшись на ноги, Тэрл бросился к разрушенному залпом борту и посмотрел вниз.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил маркиз.
— Пробоина ниже ватерлинии, — безрадостным голосом ответил воин, — Как раз под пушечным гнездом. Нижние палубы заполняются водой.
Нижние палубы, нижние палубы… Килиану казалось, что он что-то упустил. Что-то важное. В чем дело? Что он знал о кораблях, что может помочь им спастись?
Корабль не тонет, когда он в воде, корабль тонет, когда вода в нем… Поговорка хорошая, но в данном случае совершенно бесполезная. В их корабле воды как раз скоро будет более чем достаточно, чтобы утонуть.
Но почему ее было достаточно? Зачем кораблю место для хранения воды? Очевидно, что оно служит не для этого. Там может храниться что-то другое. Или там могут находиться люди. Пушечное гнездо… Точно. Они сбросили со счетов пушечные гнезда, потому что канонира у них в команде не было. Но это не значит, что туда нельзя попасть. Попасть — и что затем? Вычерпывать воду? Нет… есть вариант эффективнее.
— На шлюпки садиться бесполезно, — сказал Амброус, — Нас просто расстреляют.
— Это не требуется, — ответил вдруг Килиан, — В каком положении тебе оставить парус?
— В развернутом. А что…
Не отвечая на расспросы, ученый развернул парус и торопливо спустился. На глаз определив, какой из спусков на нижние палубы ближе к пробоине, он стремглав кинулся вниз по лестнице.
Если бы на корабле и были канониры, сейчас от них не было бы никакого толку: порох отсырел. Уровень воды постепенно повышался и почти достиг колена юноши. Ещё немного, и спасать корабль будет поздно. Нужно торопиться.
Балансируя на покореженных досках и стараясь игнорировать гадкое ощущение воды в сапогах, Килиан прошел поближе к пробоине. Он глубоко вздохнул: с каждой секундой собственная идея казалась ему все более идиотской.
А потом использовал Понижение.
Оставляя на досках соли, слишком тяжёлые для этой формы преобразования, вода будто испарилась. Тело чародея пронзило болью, когда сквозь него, перекручивая нервы, прошел слишком мощный поток энергии. Хотя превращение водорода в гелий никогда не отличалось высоким коэффициентом полезного действия, объем начального продукта был больше, чем Килиан когда-либо использовал за раз.
Килиан склонился к полу — не только из-за боли, но и потому что гелий,
Почему-то мысль о смерти вызвала не столько страх, сколько гнев. Ну уж нет. Он слишком далеко зашёл, чтобы так глупо погибнуть сейчас. Для него было неприемлемо ни умереть, спасая маркиза, ни позволить умереть Лане. Когда оба варианта неприемлемы, нужно найти третий. Например, не умирать.
Над головой послышался грохот и треск досок: в борт угодил новый залп. Их попросту расстреливали, как загнанных оленей.
Охотники явно не думали, что дичь может отстреливаться.
Использовав магнитокинез, Килиан отшвырнул ближайшую пушку прочь от гнезда. «Приложившись» к постоянно возобновляющемуся источнику водорода, чародей высунул руку и сконцентрировался на заклинании.
Всю накопленную силу он оформил во множество искровых разрядов молний. Он не пытался целиться: это было и неудобно, и бесполезно. Поток продолжался семнадцать секунд, после чего учёный снова «испарил» воду — и продолжил.
Молнии никогда не отличались снайперской точностью: собственно, именно поэтому Килиан предпочитал направлять их через проводник, такой как тюремная решетка или лезвия клинков. Можно было достаточно надёжно попадать ими в цель с трех-четырех шагов, но дистанция между кораблями исчислялась сотнями метров.
Однако на один короткий разряд требуется не так уж много энергии. Килиан же сейчас не то что не был стеснен в ней: энергию, поступающую от постоянных Понижений, нужно было куда-то девать. Он выпускал молнии снова и снова и по теории вероятности рано или поздно должен был во что-то попасть.
Ученый надеялся попасть в один из тех кораблей, что продолжали по ним палить, но увы: они плыли следом за двумя другими, более маленькими и юркими. Именно в один из таких и попал разряд. Килиан рассчитывал, что попадание в деревянный трюм вызовет на борту пожар, но результат превзошел все его ожидания.
Корабль взорвался. Взорвался, как гигантская пороховая бочка, и даже сильнее. Необычный зеленоватый цвет пламени намекал, что взрывался не порох, а какой-то сложный химический состав. Тот самый, что расплескался по морю вокруг, продолжая гореть даже на воде.
Вслед за первым кораблем взорвался второй. Килиан так и не понял, попал он тоже под разряд, или случилась цепная реакция с первым. Стрелки отстали: полоска пылающего моря преградила им дорогу, заставив тратить время на объезд. Но и молнией в них было уже не попасть.
Килиан снова использовал Понижение. И снова. И снова. Полезного применения полученной энергии он уже не находил, и теперь просто двигал пушки туда-сюда.
Он устал. Энергии хватало, но постоянная концентрация утомляла. Накатывала сонливость, ужасно болела голова. Чародей не сомневался, что есть вероятности, которые самое время скорректировать, но не мог их придумать.