Осколки старого мира
Шрифт:
Чары сорвались, но сдаваться Лана не собиралась. Сдаться сейчас — значило позволить черным делать с собой все что угодно. С сотрясением мозга она не сможет защитить себя даже в тех малых объемах, что ей доступны.
Глубоко вздохнув, чародейка начала заново. На этот раз дело пошло лучше. Камера осветилась лазурным сиянием, исходящим от ее рук. Сперва прошла тошнота. Затем — головная боль. Не гася исцеляющего сияния, девушка приподнялась и протянула руку к маркизу.
— Давайте, я помогу.
Его раны начали затягиваться, начиная с ожогов на груди. И несмотря на отчаянную ситуацию
— Благодарю, эжени… — с лёгким удивлением ответил Амброус, — А ведь я вас вспомнил. Вы эжени Иоланта Д'Исса. Мы с вами были представлены друг другу на балу в честь моей помолвки.
Лана приложила все силы, чтобы не показать, как больно ранили ее эти слова. Он вспомнил ее только сейчас, да и то, наверное, только потому что она была единственной знакомой ему чародейкой. Конечно, кто она такая, чтобы хранить в памяти короткую встречу с ней? И неважно, что значила эта встреча для нее. Неважно, как она думала о нем вечерами, вспоминая каждое слово, сказанное ими друг другу.
Все это неважно.
— Да, это я, — согласилась Лана, — А вы маркиз Амброус Идаволльский.
Он кивнул:
— К вашим услугам.
Иоланте хотелось рыдать, но она держалась. Хватит, достаточно опозорилась.
Дура влюбленная.
А ещё ей хотелось приободрить его, рассказать, что у них есть надежда. Лана не видела, чем кончился поединок Тэрла с командиром черных, но точно знала, что Килиана на месте боя не было. И она была совершенно уверена и в том, что он не бросит ее в беде, и в том, что этот хитрозадый чародей непременно придумает хитрый и дерзкий план, как спасти их.
Однако она понимала, что если черные не знают о его существовании, то сказав о нем, она выдаст его и тем самым осложнит другу работу. Поэтому вместо слов ободрения она сказала совсем иное.
— Чего они от вас хотели?
— Им нужны координаты Гмундн, — ответил маркиз, — Пока что я держусь; но я с ужасом представляю, что будет, когда они меня расколют. А это — всего лишь вопрос времени.
И снова ей пришлось сдерживать порыв рассказать ему о том, что помощь уже близко.
— Что такого особенного в этих координатах? — спросила Лана.
— Я не знаю, — ответил юноша, — Сами координаты передаются из поколения в поколение, но знание о том, на что они указывают и что такое Гмундн, давно утеряно. Но вряд ли халиф стал бы охотиться за чем-то незначительным.
И почему-то Иоланте показалось, что он врёт. Или скорее, недоговаривает. Что-то он знал. Но не желал говорить. Опасался прослушивания? Или просто не доверял человеку, которого видел второй раз в жизни? Очень разумно с его стороны. Лана решила, что в обоих случаях не собирается настаивать.
Несмотря на это, подобная неоткровенность лишила ее всякой охоты продолжать разговор. Теперь они молча сидели рядом. В первый раз чародейка почувствовала, что в камере очень холодно. Как бы невзначай она придвинулась поближе к Амброусу. Он не отстранился, но и никаких поползновений, о которых думают мужчины, когда к ним прижимается девушка, себе не позволил.
И за это Лана была ему благодарна.
Прошла,
На этот раз чародейка не стала пытаться сопротивляться. Все равно все, чего она добилась бы, это очередной удар по голове. А вот Амброус попытался-таки ударить одного из конвоиров по лицу. Судя по тому, что на пару секунд они опешили, в первый раз за долгое время. Но в конечном счёте этот бунт окончился ничем: ослабевшего и безоружного маркиза скрутили без особых проблем.
Их привели в комнату, в которой несложно было опознать пыточную. Пыточная была весьма просторной. Судя по длинному ряду кандалов на стене — на несколько человек. В центре размещались массивный деревянный стол из неструганных досок. Рядом располагался другой стол, поменьше, на котором были разложены устрашающего вида инструменты. По углам горели четыре жаровни, но в данный момент над ними, к счастью, ничего не накаливалось.
Помимо палача, в пыточной обнаружились ещё шестеро солдат и халиф Мустафа собственной персоной.
И он ее тоже узнал.
— А. Глупая женщина, думающая, что может дерзить мужчинам.
Бесцеремонно взяв ее за подбородок, колдун с недвусмысленным интересом оглядел лицо Ланы.
— Очень красива, — вынес он свой вердикт.
После чего, отпустив ее, распорядился:
— Вешайте его на его любимое место.
Стражники подтащили Амброуса к одной из пар кандалов, подвешивая его за руки. Как оказалось, расположены они были ровно на такой высоте, чтобы нельзя было нормально стоять: приходилось подниматься на носки, поневоле перенося существенную часть веса на прикованные руки.
— Итак, сын шакала, — сказал Мустафа, подходя к пленному, — Начинаем нашу беседу в очередной раз?
Его кулак с силой врезался в живот маркиза.
— Координаты Гмундн. Немедленно.
За первым ударом последовал второй — по лицу. С каждым ударом Лана вздрагивала, будто его наносили ей.
— Я… ничего… не скажу, — прохрипел Амброус, выплевывая осколки зубов, — Ты… зря… тратишь… силы.
Мустафа задумался над его словами.
— Знаешь, возможно, ты прав. Ты ведь у нас герой, верно? Будешь терпеть боль, пока не сдохнешь?
Он усмехнулся.
— Но любой ли боли это касается? Быть может, герои хорошо терпят только СВОЮ боль?
Колдун обернулся к Лане.
— Разоблачайте её.
Солдаты с готовностью бросились выполнять приказ. Они не возились с застёжками; напротив, они действовали быстро, грубо и жёстко. Один разорвал на ней блузу и колет, другой — штаны для верховой езды. Не пощадили даже нижнее белье. И даже прикрыться руками Лана не могла, поскольку за руки ее и удерживали.
А халиф этим не ограничился. Неспешно подойдя к чародейке, он протянул руку и ухватился за ее грудь! Лана почувствовала стыд и отвращение, когда он нагло ощупывал ее, теребил ее сосок, а потом стал спускаться ниже.