Осколки судеб

Плейн Белва

– Мрачная картина, – пробормотал Пол. Айрис в отчаянии. Мы ничего не знаем о Стиве.

– Не такая уж и мрачная. Им не удастся разрушить основы ни европейской, ни американской системы. Я даю им десять, от силы двадцать лет. К девяностым годам идея мировой революции изживет себя. Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Но ты думаешь, что прежде, чем наступят перемены к лучшему, станет еще хуже.

– Обычно так и бывает. Проследи всю историю человечества, и ты в этом убедишься. – Помолчав, Ильза та лежавшую на руле руку Пола. – Пол, мне пора уезжать.

Он смотрел прямо перед собой.

– Да,

я знаю.

– Жаль, но я должна.

Он сделал глотательное движение, подумав, насколько справедливо избитое выражение о комке в горле.

– Я тоже возвращаюсь домой. Пора.

Взглянув на нее, он обнаружил, что Ильза уставились в окно, будучи не в силах посмотреть ему в лицо.

– Когда? – спросил он.

– На следующей неделе. – Это прозвучало почти как вопрос.

– Что ж, раз так нужно.

Про себя он подумал: лучше бы ты вовсе не приезжала.

– Может, поймаешь по радио какую-нибудь музыку, – попросила Ильза.

Он послушно покрутил ручку настройки, и из приемника, как по заказу, полились светлые радостные звуки. Швейцарский оркестр исполнял увертюру к «Вильгельму Теллю». Затем последовала увертюра к «Веселой вдове» и еще какие-то легкие мелодии, словно музыкантам было известно, что веселая музыка поможет им с Ильзой скрыть свою печаль.

Они должны были улетать из миланского аэропорта в один и тот же день. Вещей у них было немного, единственное, что представляло сложность – это специальная упаковка картин, которые Пол приобрел, пока жил в Италии. Слуги начали паковать картины, кто-то уронил одну, разбив раму, и Пол, ценивший картины больше драгоценностей из королевской казны, решил закончить упаковку сам. Поднимая большое полотно морской пейзаж маслом, а точнее, вид озера с рыбачьей лодкой в утреннем тумане, – он вдруг почувствовал острую боль в груди. Молодой слуга подхватил картину, а Пол, прижимая руку к груди, опустился на пол.

Ильза, наблюдавшая за его трудами, подбежала к нему, крича, чтобы кто-нибудь принес бренди. Она заставила Пола выпить рюмку, потом уложила его на диван и пощупала пульс. Спустя несколько минут боль прошла, и Пол сел, испытывая огромное облегчение и некоторое смущение. Он «устроил сцену». Он «привлек к себе внимание».

– Что бы это, черт возьми, могло быть? – спросил он. – Наверное, съел что-то не то.

– Не похоже, – ответила Ильза. Лицо ее было серьезным. – Я хочу, чтобы ты показался врачу.

– Я и так показываюсь врачу. Он стоит прямо передо мной.

– Очень смешно. Сегодня же съездим в Милан.

– Послушай, со мной все в порядке, и ты сама это видишь. Все прошло, и я прекрасно себя чувствую.

– И двадцать минут назад ты тоже прекрасно себя чувствовал?

– Нет, признаю, что боль была нестерпимой, но все прошло, и надо упаковывать оставшиеся картины и…

– Джорджио этим займется, – перебила его Ильза. – Он постарается сделать это аккуратно и ни одной не уронить. А мы поедем в Милан. Вставай и не спорь со мной.

Несмотря на смущение, Полу было приятно, что кто-то, кому он небезразличен, решает за него, что нужно делать. Когда слишком долго живешь один, забываешь о самых простых естественных вещах: что значит, например, когда тебя окружают заботой.

Итак, они

поехали в Милан и побывали на приеме у врача. Ни тогда, ни позже Пол так и не спросил, каким образом Ильзе удалось добиться этого приема.

Пола осмотрели, сделали ему рентген и кардиограмму.

После осмотра они с Ильзой беседовали в приемной с врачом, который говорил как-то туманно и не сказал ничего определенного.

– Все мы стареем… Сердце изнашивается… Вы ввели меня в заблуждение… Выглядите гораздо моложе своих лет… Но все же…

– Я перенапрягся, поднимая картины, – объяснил Пол.

– А, нельзя забывать о возрасте. Вы больше не должны подвергать себя тяжелым нагрузкам. Ни в коем случае. Я пропишу вам лекарство, а по приезде домой обязательно сходите к своему лечащему врачу. И вообще регулярно проверяйте состояние здоровья. Ну да вы и сами это знаете.

– Да, конечно, – ответил Пол, чувствуя, что все это – ненужная тягомотина.

– У меня в роду было много долгожителей, – сказал он Ильзе на обратном пути. – Моя бабушка, пережившая Гражданскую войну и все в этой войне потерявшая, дожила, тем не менее, почти до девяноста лет.

– Уверена, что она не поднимала картины. Представив, как элегантная Анжелика, чьи пальцы всегда были унизаны рубиновыми кольцами, поднимает хоть что-то Пол улыбнулся.

– Я буду хорошо себя вести, – пообещал он. – Дома сразу же пойду к врачу и потом напишу тебе обо всем.

– Тебе не нужно писать, – сказала Ильза.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Я еду с тобой.

– Едешь со мной? Ради Бога, Ильза, мне не нужна сиделка в самолете. Я не болен.

– Позволь мне внести ясность в этот вопрос. Мое решение никак не связано с тем, что произошло сегодня утром. Я передумала, только и всего. Я хочу остаться с тобой. Советую тебе купить ошейник и поводок для Лу, я буду гулять с ним в Центральном парке.

20

Хорошо было вновь оказаться дома. Если бы когда-нибудь Полу сказали, что он, с его любовью к безбрежным пространствам и бескрайнему морю зелени, будет действительно рад очутиться в Нью-Йорке летом, он бы этому не поверил. Он смотрел на раскинувшийся перед ним город с таким чувством, будто никогда его до этого не видел. В центре выросли новые административные здания, между которыми были разбиты крошечные скверы – приятное нововведение – где люди могли посидеть на скамейке, съесть в полдень сэндвичи или прочесть газеты под только что высаженным в грунт деревом гинго. Привилась, похоже, и европейская традиция обедать прямо на тротуаре, за столиками под тентом, словно нью-йоркцы наконец решили наслаждаться жизнью в своем родном городе даже в июльскую жару.

Кейти, предупрежденная заранее, сняла с мебели чехлы, закупила продукты и, отмыв до блеска старую квартиру, украсила ее цветами. В кабинете на работе ничего не изменилось за время его отсутствия, словно он никуда и не уезжал. Фикус в углу, правда, прибавил в росте несколько дюймов, но суровые глаза деда на портрете все также следовали за ним по всей комнате, как они делали это еще в то время, когда зеленым юнцом, только что окончившим колледж, он пришел в фирму, дабы продолжить семейное дело.