Осколки судеб
Шрифт:
– Нет. Пауэрс старается держаться в стороне. Он, как говорит Джимми, лишь ораторствует. И Стив продолжает поддерживать с ним связь. Пауэрс и одобрил этот, по его собственным словам, отдых Стива. Одному только Богу известно, чем все это кончится.
Осторожно Пол затронул щекотливый вопрос:
– А как Айрис? Вы пришли с ней к согласию относительно мальчика?
– Мы о нем не разговаривали. По правде сказать, мы вообще с ней сейчас разговариваем мало. – И так как Пол на это ничего не ответил, Тео добавил. – Мы сейчас пожинаем с ней плоды той откровенности, которую, если помните,
– Я помню.
– Каждый из нас узнал о другом вещи, каких никогда не подозревал, не думал даже, что другой на такое способен. Так что сейчас мы смотрим друг на друга совершенно иными глазами. Не знаю, понимаете ли вы меня?
– Очень хорошо.
Итак, Айрис, похоже, рассказала ему об этом неприятном типе. На миг лицо Виктора Джордана с необычайной отчетливостью возникло перед мысленным взором Пола, что, если подумать, было довольно удивительно, так как видел он его всего один раз.
– Все у нас спокойно, – продолжал Тео, – но Айрис ходит подавленная. Она, конечно, это отрицает, но я-то вижу. Между нами словно образовалась трещина, пропасть, которой не было до того, как все это случилось. – Тео на мгновение сдвинул в задумчивости брови. – Хотя, скорее всего, она существовала и прежде, только мы ее не замечали.
– Когда-нибудь вы перекинете мост через эту пропасть, – произнес Пол, бросив взгляд на правую руку Тео, в которой между большим и неподвижными указательным и средним пальцами, была в этот момент зажата вилка. Да, промелькнула у него мысль, этому парню нельзя отказать в мужестве. Галстук, как всегда, в тон костюму, из кармашка торчит кончик носового платка… Не каждый после такого удара смог бы начать все сначала и сохранить при этом свое достоинство… – Странная это все-таки штука – истина, – заметил он вслух. – И все же я всегда считал, что как бы она ни была горька, знание ее помогает в конечном счете все прояснить.
Тео поднял брови.
– Всегда?
– Господи! Конечно же нет! – Пол вздохнул. – Иногда, разговаривая с вами подобным образом, я чувствую себя полным идиотом. Какое у меня, в сущности, право давать вам советы?! Я и сам в своей жизни грешил против истины. В одном плане, я имею в виду, – быстро добавил он, недовольный явным драматизмом последней фразы. – Только в одном.
– Не стоит об этом вспоминать, особенно теперь, когда вы столько для нас сделали.
В ресторане с каждой минутой становилось все более шумно, так как многие посетители поднимались, гремя стульями, и громко прощались друг с другом. Время ланча закончилось. Тео бросил взгляд на часы.
– Боюсь, мне пора возвращаться.
– Да, разумеется. Так вы мне напишите? Сам я писать не буду. Несмотря на всю нашу осторожность, письма, как вы знаете, имеют привычку попадать не в те руки.
– Я вам напишу, Пол.
– Мне бы очень хотелось знать, как у вас обстоят дела, особенно теперь, когда мы с вами познакомились поближе.
– Пол! Я понимаю больше, чем вы думаете. Я буду часто писать вам и обо всех. Обо всех.
Они поднялись, обменялись рукопожатием и разошлись в разные стороны.
Пол тщательно привел все свои дела в порядок; никто в нем больше не нуждался – к сожалению –
Старые и очень близкие друзья, римский адвокат с женой нашли ему дом, заверив при этом, что он не слишком велик; найти его, писали они, настоящая удача, так как, да будет ему известно, большинство вилл, расположенных по берегам озер, были огромны. Вилла, которую они для него сняли, стояла между оливковой рощей (гладкие древние серебристые деревья) и озером (спокойным, как заводь при свете звезд). У него также будет повар (спагетти под разнообразными соусами и изумительные салаты с базиликом, придающим им необычайный аромат) и великолепный сад (ярко-лиловые бархатистые анютины глазки вокруг небольшого фонтана в виде мраморного ангелочка, у которого изо рта струится вода). Дом назывался «Вилла Джессика».
Почему, писала Ильза, почему Италия? Разве не может он провести чудесный год вместе с ней в Израиле? Он полагал, что может, и на мгновение почувствовал необычайный соблазн. Но жизнь в Израиле требовала напряжения душевных сил и, к тому же, Ильза целыми днями работала. Что он будет там делать? Сидеть у нее в квартире и ждать ее прихода? Нет, больше всего на свете он жаждал сейчас отдыха, отдыха под небом Италии. В последнее время появилась одышка, особенно часто она возникала, когда он поднимался по лестнице… Но об этом лучше не думать.
В конце концов было решено, что Ильза сама к нему приедет. Но не сразу, написала она ему, к его огромному разочарованию. Она только что открыла клинику для матерей с младенцами в бедном квартале; в ней все еще не хватало хороших медсестер, поэтому-то она и не могла пока к нему приехать.
Он понял или, скорее, заставил себя понять, надеясь лишь, что она не заставит его ждать слишком долго. Для мужчины нет никакого удовольствия в том, чтобы сидеть за ужином на своей террасе со свечами и цветами в полном одиночестве. Мужчине нужна…
Я, мелькнула у Пола мысль, последний на земле романтик, вот кто я такой! Тело твое стареет, но ты по-прежнему чувствуешь себя молодым и, как в юности, жаждешь любви и красоты. Молодежь считает тебя старым дураком, но они не понимают; поглядим, что они скажут, когда доживут до таких лет.
Все это он и изложил Лие, когда пришел к ней прощаться. Он сообщил ей и многое другое, чем привел ее в настоящий ужас.
– Не могу поверить, что ты сказал Тео! – воскликнула она. – Просто не могу!
– Но ведь тебе я сказал? И Ильзе тоже.
– Это совсем другое. Ты нам доверял. Ты знал, что мы скорее умрем, чем кому-нибудь проговоримся.
– Ему я тоже доверяю. Он никогда не причинит боли Айрис. Никогда.
Задумчиво Лия произнесла:
– Как я поняла из твоих слов, вся эта история с Джорданом кончилась ничем.
– Похоже на то.
– Я рада. Она такое нежное создание. Все это было лишено всякого смысла. Между прочим, с тех пор она ничего у меня больше не купила.
– Твои цены, дорогая, им теперь не по карману, – улыбнувшись, сказал Пол и совсем другим тоном добавил: – Они чрезвычайно беспокоятся о сыне, о том, который связался с Тимоти Пауэрсом.