Осколки (Трилогия)
Шрифт:
Здравствуй, незнакомка. Позволь приветствовать тебя со всем возможным почтением, ведь как еще надлежит встречать близкую родственницу той, что незримо и неустанно сопровождает меня? Не скажу, что рад, иначе рискую прослыть лжецом, но и льстить не стану. Ты из дам, предпочитающих жесткость истины пуховым перинам лжи. Протягиваешь руку для поцелуя? Изволь, я согласен следовать правилам приличия. Но почему твои пальцы дрожат? От холода, наполняющего тебя? Не может быть. Тогда остается или нетерпение в предвкушении сытного обеда, или… Страх.
Да,
Иди ко мне, малышка. Прямо ко мне и чуть дальше. В меня. Глубоко-глубоко. Там не будет ни страха, ни всего прочего, одни лишь сладкие сны в ожидании пробуждения. Хочешь видеть сны? Они будут красивыми, обещаю. И счастливыми, потому что ты больше не будешь одинока. Мы будем вместе. До конца времен и после него…
Невидимые иголочки коснулись кожи, отнимая ощущения, проникли вглубь, льдинками поплыли по кровяным ручейкам к сердцу, все быстрее и быстрее…
Видишь? Там, в конце пути тебя ждет дом. Твой дом. Только твой и ничей больше. Дверь давно уже открыта, постель готова, на плите греется медовое молоко. Я знаю, как ты устала, малышка, потерпи, сейчас твое странствие закончится, а все тревоги останутся за порогом. Ну же, входи! Что ты шепчешь, робко заглядывая мне в глаза? Дорогих гостей встречают иначе? Как я мог забыть… Конечно! Дай, обниму. Крепко-крепко. Добро пожаловать домой!
Но боги, как же ты холодна…
Растерянный взгляд доверчиво распахнутых глаз:
– Ты все еще мерзнешь?
Глупо задавать подобный вопрос тому, кто сидит на постели, подтянув колени к груди, сжавшись в комок и закутавшись в одеяло. Впрочем, Ирм, выросшая в суровых северных лесах, не способна меня понять. Среди прочего и потому, что далеко не каждая мысль находит отклик в остановившемся задолго до достижения зрелости сознании.
Хотя, разве это холод? Можно сказать, сейчас я лишь немного зябну, а вот когда чужеродная Пустота ворвалась в мое тело… Вот тогда мне было холодно!
Был не озноб, а жутчайшая тряска, словно я вдруг превратился в россыпь бусин, нанизанных на шелковые нитки слишком свободно, а потому при малейшем движении начинающих прыгать вверх-вниз, но не дружно, а вразнобой. Каждая пядь тела сотрясалась на грани разрыва, а кожу обильно орошал пот, столь же теплый, как вода в горном ручье, но лихорадка показалась мне даже желанной, когда… Закончилась, сменившись ледяным покоем.
Я мог шевелить пальцами, но не чувствовал их родства с собой. Плоть, в глубине которой прятались заполненные тягучей, странно сгустившейся кровью сосуды, ощущалась хоть и продолжением меня, но чужимпродолжением. Наспех пришитая поделка
Смотреть на бледно-серую кожу самому без содрогания невозможно, потому и завернулся в одеяло поплотнее. О чем говорит мудрость предков? Согреть тело можно только изнутри. Но горячее питье не поможет, проверено. Нужно что-то другое. Или кто-то другой.
– Да, маленькая. Все еще.
Прозрачно-желтые, совсем кошачьи глаза огорченно вздрагивают.
– Тогда возьми теплое… Вот!
Она спрыгивает с кровати на ковер, туда, где тщательно вылизывает серую шерстку Шани, бесцеремонно хватает зверицу и протягивает мне:
– Потрогай, какая она! Горячая!
Дети в своей наивной настойчивости способны либо пугать, либо умилять. Либо дарить замечательные идеи.
– Не буду спорить, горячая. Но посмотри сама, маленькая, – мы слишком разные по размеру. Мне, чтобы согреться, нужна кошка… С тебя ростом, не меньше.
– С меня? – Девушка задумчиво теребит пальцами пухлую нижнюю губу. – Но таких кошек не бывает!
Бывают еще и не такие, но родители скрыли от тебя свои тайны. Наверное, в тот момент решение было самым правильным, однако теперь вполне может превратиться в свою противоположность – стать непреодолимым препятствием.
– А если на минутку представить обратное? Представить, что Шани вдруг взяла и выросла вдесятеро?
Ирм вертит покорно обмякшую кошку в руках:
– Вдесятеро – это как?
– Ну… Собрались вместе несколько пушистых комков и слились в один. Неважно. Просто представь, что она стала большой.
Восторг в каждой черточке лица:
– У-у-у! Совсем большой? Как я?
– Именно такой.
– Вот было бы хорошо! Тогда бы она смогла к тебе прижаться и согреть… Да?
– Но Шани, увы, не может вырасти больше. А вот ты…
– Я?
– Иди-ка сюда.
Она залезает обратно, устраиваясь совсем близко от меня, так близко, что ее дыхание ветерком скользит по моим щекам.
– Помнишь, я просил тебя выучить рисунки?
– Я выучила! – гордо сообщают мне.
– Замечательно! Так вот, внутри тебя есть нечто похожее.
– Внутри? – Она озадаченно вглядывается в раскрытую ладонь. – Почему же не видно?
– Потому что нужно взглянуть с другой стороны.
– С этой? – Рука переворачивается. – Тоже ничего нет!
Пресветлая Владычица, получится ли у меня задуманное? Больше всего на свете я не хочу причинять этому ребенку хоть малейший вред… Но и откладывать начало действий больше не могу, пора. Если на ровном месте едва не погиб, попав в невесть кем и на кого расставленную ловушку, не поручусь, что у меня имеется в запасе много времени.
– Сейчас увидишь, обещаю. А пока просто посмотри мне в глаза и скажи, какие они?
Ирм доверчиво распахивает ресницы пошире и обращает все внимание на предложенную цель.