Осколки жизни

Эрмиш Ана

– А сегодня написал мне и спросил не передумала ли я. Говорит, его предложение еще в силе.

– А ты?

– Сказала засунуть его в задницу.

Лера рассмеялась, и Катя тоже фыркнула, хоть ещё и рассерженно. Откинула назад свои длинные темные волосы и спросила, с почти неуловимой грустью в голосе:

– Интересно, существуют парни, которые умеют видеть глубже пары миллиметров? Он даже не пытался узнать меня получше, ему было абсолютно все равно. Все, что его волновало – как побыстрее затащить меня в постель. Или это только мне такие попадаются? Мама говорит, дело в том, как я выгляжу, будто бы мои откровенные наряды наводят их не на те мысли. А мне нравится

так одеваться! Почему я должна что-то в себе менять из-за того, что некоторые не в состоянии держать себя в руках?

– Ты и не должна, – уверенно тряхнула головой Лера.

Катя кивнула и тут же лукаво прищурилась:

– Ты сегодня подозрительно радостная, Лер.

– Родители уехали, – призналась девушка.

– Мама все никак не успокоится?

– Мне кажется, она вообще никогда не успокоится, – Лера покачала головой. – Она настолько уверена в идеальности Вани и наших отношений, что я все чаще начинаю думать, что это я ошибаюсь, а не она.

– Ну, нет! – Катя грозно сверкнула глазами. – Даже не думай! Это самое правильное решение. Ванька не стоит тебя, Лерочка, ты достойна того, кто будет ради тебя горы с землей равнять, а не того, кто не ценит ни тебя, ни ваши отношения. Ты и сама это знаешь, просто мама старательно навязывает тебе того, что хочет видеть сама и не может смириться с тем, что что-то идёт не по ее плану.

Лера это знала и очень хорошо понимала. Время шло, а она с неведомым до этого удовлетворением наблюдала, что ее не мучила тоска по прошлому, сердце не болело и не сжималось от воспоминаний, как должно быть при расставании. Вместо этого внутри теплым потоком разливалось спокойствие, которого она никогда не ощущала рядом с Ваней. Тогда ее бесконечно терзала неуверенность – в себе, в парне, в искренности их отношений, в правильности своего выбора. Она настолько привыкла к этому, что только сейчас, сбросив с себя тяжелый груз, поняла, как ей теперь легко. Словно задышала полной грудью.

И если бы не давление мамы, то у Леры не возникло бы и мысли, что она совершила ошибку. А так – червячок сомнения копался глубоко внутри, шепча на ухо предательские вещи. Разве мама может ошибаться? Может быть, это сама Лера в силу молодости и неопытности не видит очевидного?

Так сложно услышать себя, когда всю жизнь за тебя говорил кто-то другой.

***

После пар подруги заглянули в библиотеку, чтобы подготовиться к докладу. Больше посмеявшись, чем сделав дел, и обсудив все на свете, ближе к шести часам вечера, когда строгая библиотекарь почти что выгнала их оттуда они, наконец, отправились домой. Было решено не ехать на автобусе, а пойти пешком. Лера даже обрадовалась этой внезапной прогулке, к ее удивлению, предложенной Катей. Обычно она не любила подолгу гулять, предпочитая пешим прогулкам кафешки. Но сегодня сделала исключение – и Лера была уверена, это только ради нее. Катя слишком хорошо знала ее, чтобы понимать – несмотря на радость избавления от маминых нравоучений, пустая квартира все равно обрушится на Леру оглушительной тишиной.

Пока они брели до дома, на улице окончательно стемнело и заморосил дождик. Он мягко застучал по асфальту, на котором тут же стали расползаться темные от влаги пятна.

– Как же я не люблю осень, – проворчала Катя. – Дождь, холод и сырость. Отвратительно. Я хочу туда, где вечно светит солнце.

– Я тоже, – отозвалась Лера.

Капли неприятно падали за воротник куртки, и Лера поежилась. Капюшона не было, а зонтик она благополучно забыла дома, и теперь опасливо глянула на небо, прикидывая в уме, сколько у нее есть времени, чтобы добежать до дома раньше, чем

промокнет до нитки. И по тяжелым, словно налитым свинцом тучам, догадалась, что не так уж много.

Катя, подумав о том же, ускорила шаг и возле своего двора чмокнула подругу в щеку. Дальше их пути расходились.

–Ладно, пока, подруга. Беги скорее домой, пока не разверзлись хляби небесные, – она рассмеялась и с умопомрачительной для десяти сантиметровых шпилек скоростью исчезла за поворотом.

– Пока, Катюш, – Лера помахала ей на прощание и побыстрее пошла в сторону дома. И правда, успеть бы.

Дождь все усиливался и холодные капли вовсю хлестали по лицу, подгоняемые усиливающимся ветром. Когда Лера дошла до своего двора, ее куртка была мокрой почти насквозь, а влажная кожа заледенела от холода. Озябшие пальцы не слушались, и она сунула их в карманы, пытаясь хоть как-то согреться. Девушка почти добежала до своего подъезда, когда боковым зрением увидела, что на лавочке возле детской площадки сидит человек. В другое время она, возможно, не обратила на него никакого внимания, но фигура сидела совершенно одна под дождем, как-то странно согнувшись. Кто захочет сидеть на лавочке в такую погоду? Непонятное и неприятное предчувствие остро кольнуло под рёбрами.

Лера оглянулась по сторонам – никого. В голове заворочался сразу ворох мыслей. Может, человеку стало плохо? Инфаркт? Инсульт? Может быть, надо позвать на помощь? Как назло, совершенно пустой двор, только она одна и незнакомец на площадке.

Отбросив подальше мысль просто развернуться и сбежать, Лера медленно двинулась в сторону лавочки. Так нельзя. Нельзя просто бросить человека без помощи и уйти, она должна хотя бы убедиться, что с ним все в порядке или вызывать врачей, если окажется, что нет. Папа всегда учил ее помогать тем, кто в этой самой помощи нуждается.

Затем в голову пришла следующая жуткая мысль, от которой стало совсем нехорошо. А вдруг он мертв? Она осторожно подходила все ближе и ближе, а в голове одна за другой мелькали новые версии. Когда она приблизилась достаточно близко, фигура показалась ей смутно знакомой, но она никак не могла понять, где раньше видела эту куртку с серой нашивкой на рукаве и черный капюшон на голове, намокший от дождя. Озарение рухнуло на нее неожиданно и едва не придавило своей тяжестью. Ну, конечно! Ее сердце быстро заколотилось, и она бегом бросилась к лавочке.

– Костя? – сдавленно шепнула девушка, опускаясь на корточки перед ним и заглядывая в лицо.

Это действительно был он, и, к ее ужасу, его лицо было нездорово бледным, а глаза закрыты. Зато она четко услышала его дыхание – прерывистое и шумное, но, главное, оно было. Сердце рухнуло вниз, а к горлу подступила отвратительная тошнота, и Лера сделала над собой усилие, чтобы ее голос не сорвался.

Он не ответил, и паника начала захлестывать с головой. Сердце зачастило еще сильнее, срываясь в галоп, а изо рта вырвался рваный выдох. “Успокойся, – тут же резко одернула она себя. – Истерикой тут не поможешь. Давай же, соберись!”

– Костя! – повторила она уже громче и настойчивее. Он был жив, это главное, но вот в сознании ли?

Парень медленно открыл глаза и посмотрел на нее, пытаясь понять, кто его зовет. От этого взгляда – пустого и ничего не выражающего – мурашки побежали по всему телу. Он смотрел так, будто изо всех сил пытался оставаться в сознании, но действительность ускользала от него все дальше. Наконец, в его глазах мелькнуло что-то похожее на узнавание.

– А-а-а, это ты. Привет, Лер, – тихо протянул он. Настолько тихо, что Лера скорее прочитала сказанное по губам, чем услышала.