Осколки. На острие боли
Шрифт:
Я быстро напечатала ответ и скучающе откинулась на спинку стула, вытянула ноги, чувствуя, как сладко тянутся уставшие затекшие мышцы.
“Прости еще раз. Это моя вина. Надо было самому отвезти тебя”.
“Ну да. Чтобы Олеся и Заур остались ночевать на берегу озера?”
“Зато ты сейчас не была бы наказана, и мы сходили бы в кино. Там сейчас как раз романтическая новинка”.
Я непроизвольно сморщилась, так как подобные
“Надеюсь на хорошее настроение твоей мамы”.
Ваня отправил мне пару плачущих смайлов, и на этом наша переписка угасла. За что он мне нравился, так это за ненавязчивость.
Когда уроки закончились, я быстро кинула учебники в рюкзак и побежала домой. С Олесей мы дулись друг на другу и больше не перекинулись и парой слов, каждая шла от школы своей дорогой.
Меня же беспокоило множество других проблем, так что я не обращала на это внимания. Сегодня в ссоре, а завтра помиримся, не впервой.
Внутри меня тлело нехорошее предчувствие какое-то, которому я не могла найти объяснения. Около входа во двор стояла солидная черная машина. Кроссовер, но в марках я не разбиралась. Видно было, что тачка стоила много. А когда я подняла наверх, то увидела в прихожей чужие мужские ботинки. У нас были гости. На тумбочке в прихожей стояла мамина сумка, и это было странно. В это время она должна быть на работе, а отпрашивалась она лишь в крайних случаях, не любила расхлябанности в других и себе поблажки не давала.
Сначала мне показалось, что в квартире царила тишина, но когда я разулась и прошла дальше по коридору, услышала мамин всхлип. Радостный какой-то, не похожий на ее обычные рыдания.
Сперва я подумала о худшем. Меня обдало жаром, сердце бешено заколотилось от испуга, но я всё равно двигалась вперед. Ноги стали ватными, в ушах зазвенело, и закрытые двери зала я толкнула на автомате. Всё внутри меня кричало, чтобы я бежала назад, на улицу, но я не слушала голос разума, а тело двигалось само по себе. Будто я не я.
– Я так скучала по тебе, Миш. Так и знала, что всё было не так просто. Ну не мог ты предать меня. Я не верила, что ты так просто отказался от меня и нашей дочери. И теперь я рада, что всё прояснилось.
Мама говорила так экспрессивно и ласково, что не видь я мужчину, который сидел на диване спиной ко мне и обнимал маму за плечи, то подумала бы, что у нее разговор с Алиной. Только с ней она была доброй и любящей женщиной.
Все те страхи, которые завладели мной в течение последний минуты, оказались почти беспочвенными. Пусть мама и была в чужих объятиях, но ничего неприличного, что могло бы сломать мою психику, не происходило.
Я тихо выдохнула, и мои руки упали вниз вдоль в тела. От облегчения мое тело размякло, и я осталась стоять на пороге зала, никем не замеченная. В то же время разговор напротив меня продолжался.
– Я так долго искал тебя, Иришка
– Ты должен был сразу мне всё рассказать, Медведев! – крикнула она в сердцах и заплакала. В ее голосе отчетливо звучала горечь напрасно прожитых лет.
Медведев… Медведев… Что-то знакомое. Пока я перекатывал фамилию на языке, всхлипы ее прекратились, и я еле смогла разобрать, что она сказала следом.
– А эта Дана, гадина такая, ведь даже доказательства мне показала, что ты теперь с ней. Я дурой была молодой, поверила ей и назло тебе замуж вышла. Если бы вернуть время вспять…
– Не говори так, Ириш. У тебя две прекрасные дочери. Измени ты прошлое, и была бы только Алина. Что ни произошло, то к лучшему.
– Нет! Тогда бы Сонька была твоей дочкой!
– Разве это принципиально? Главное, что она твоя дочь, – резонно заметил этот Михаил.
Я оцепенела, когда мать промолчала, и вся скукожилась, чувствуя, как к уголкам глаз подкатили слезы, а в горле запершило от горечи и боли. Я наконец вспомнила, откуда мне знакома фамилия “Медведев”. Тогда, в пылу родительской ссоры, отец прокричал ее: “Может, ты запамятовала, но Алина Отрадная, а не Косорукова и уж тем более Медведева”.
Получается, это тот самый биологический отец Алины, которого мать так сильно любила, что не смогла забыть даже спустя почти двадцать лет.
– И что теперь делать, Миш? Как я скажу Алинке-то? Она ведь уверена, что ты бросил меня беременную, а вдруг не примет тебя?
Когда мама начала говорить, я подумала, что она хоть что-то скажет об отце, но все ее мысли, по-видимому, вертелись лишь вокруг Алины, Михаила и себя. Она говорила так, будто они втроем – семья. А я и отец так… Сбоку. Ненужные и отверженные.
Я не выдержала и всхлипнула, когда в очередной раз набрала в легкие воздуха. Пара меня услышала. Мама, как только увидела меня, сразу же вырвалась из чужих объятий и подскочила, словно ужаленная пчелой. Ее глаза испуганно расширились, и она в тревоге переводила взгляд с Михаила на меня. Он же поднимался с дивана медленно и уверенно, будто не он только что утешал мою мать в доме, который принадлежал моему отцу, Георгию Отрадному. Законному мужу Ирины Отрадной. Надолго ли?
– Софа, детка, это не то, что ты подумала, – затараторила мама. – Это мой давний друг со студенческих времен. Познакомься. Михаил Медведев.
В глазах этого мужчины отразился скепсис. Он, как и я, был удивлен ее словами. И дураку понятно, что я всё слышала и знаю, как обстоят дела на самом деле.
– Это отец Алины. Я поняла, – пожала я плечами и прикусила щеку изнутри. Боль ненадолго отрезвила, и я передумала плакать. Не хочу показывать, как сильно меня ранило происходящее. Всё равно никому до меня нет дела, и это ничего не даст.