Осколки
Шрифт:
— Что случилось? — в дверях показался Хорминутер, — что это у Никодима с лицом?
— Случилось, — ответила Месхенет, — я, кажется, сказала ему лишнего. Но и промолчать нельзя было. И муж мой, у вас с Антенором кажется есть что друг другу сказать.
— Наверное, не здесь? — Неуверенно спросил македонянин, покосившись на рабыню.
— Конечно, — кивнула Месхенет.
Вместе они прошли во фронтестерион (как он в египетском доме назывался, Антенор не знал). Македонянину было непривычно, что женщина участвует в разговорах мужчин,
Никодим так до утра и не появился, что очень беспокоило Месхенет. Хорминутер оставался невозмутим и во время разговора с Антенором, и после, наблюдая за метаниями своей жены, которая стала вдруг раздражённо отчитывать Вашти за разбитый горшок, хотя, как думал македонянин, об этом все успели забыть. Супруги обменялись парой загадочных фраз, после чего Хорминутер удалился в сопровождении раба. Месхенет осталась. У неё дрожали губы.
«Она боится», — подумал Антенор.
Впрочем, Мойра пребывала в оцепенении недолго и сразу после ухода мужа развела бурную деятельность, да такую, от которой македонянин стремительно уподобился хорошо раздавленной и вываренной иглянке, то есть приобрёл пунцовый оттенок.
Результатом хлопот Месхенет стал разинутый рот Репейника, заявившегося следующим утром в «Себек».
— Нет, вы только гляньте на этого мерзавца! — Возопил Дион. — Мы его везде ищем, а он кого-то удачно грабанул и, не иначе как на симпосион собрался!
— Не кричи, сейчас вся улица сбежится, — поморщился Антенор и смущённо, машинальным движением провёл ладонью по аккуратно подстриженной бороде.
Дион обошёл его кругом, недоверчиво и бесцеремонно пощупал ткань новенького антенорова хитона. Македонянин накинул на плечи хламиду, щёлкнул застёжкой. Репейник цокнул языком.
— Откуда это? И на какие шиши? Ты и правда кого-то ограбил?
— Да уж не даром, — мрачно ответил Антенор.
— А может ты это… — родосец кинул настороженный взгляд за спину македонянину, — хозяйской жене вдул? Муж-то у неё уже того… слабоват, наверное. Истосковалась.
— Я сейчас тебе по морде дам, — пообещал Антенор.
— Ладно, ладно, не закипай, — примирительно поднял руки Репейник, — но ты же понимаешь, твой вид…
— Сказал же — не даром это. Не могу всего сказать. Дело у меня, спешу. Извини.
Он обогнул Диона и направился вниз по улице в сторону моря. Однако Репейник, конечно, не мог отлепиться так просто, и Антенору пришлось рассказать, опустив некоторые подробности, куда и зачем он направляется.
— Я с тобой пойду, — вызвался Дион.
— Нет, — отрезал Антенор, — ты не понимаешь, куда собираешься влезть. Это не твоё дело.
— Да, похоже, это как раз ты не понимаешь.
— Может быть… — буркнул Антенор, — но я иначе не могу.
В голове у него закипала каша, мысли затеяли пирриху[44] вместо того, чтобы чинно маршировать в бой с ясным и продуманным планом.
— Не ходи со мной, Дион.
Репейник остановился и Антенор
— Ладно, — сказал Дион, — как хочешь. Не пойду с тобой. Следом пойду. Сам по себе.
Антенор нервно покусал губу и кивнул.
Поправил плащ.
«А точно цена не слишком высока?» — подумалось в очередной раз.
Который по счёту?
На первый взгляд — не слишком. На первый взгляд. Это и смущало.
Он двинул дальше. Несколько раз обернулся. Репейник с отстранённым, расслабленным видом брёл следом. Больше вроде бы никто македонянина не пас.
Город просыпался. На улицах стало теснее, чем ближе к порту, тем больше.
«В порту найдёшь Менесфея Доброго, его там тебе любая собака укажет».
Долго плутать не пришлось, Месхенет объяснила дорогу вполне доходчиво. Антенор свернул в приметный проулок и… практически сразу ему пришлось остановиться.
Проулок перегораживала скамья, на которой, лицом друг к другу сидели два колоритных типа, с каждого хоть вазу расписывай с сюжетом про разбойных Скирона и Прокруста.
«Вот только я не Тесей», — подумал Антенор.
Типы играли в кости, однако македонянин не застал их врасплох. Оба тотчас же уставились на него снизу вверх. Один из них, коего Антенор мысленно нарёк «Скироном», сплюнул в сторону.
— А ну стоять. Ты что за хрен с горы?
Мимо прошёл человек, тащивший на плечах ягнёнка. Навстречу проковыляла бабка с корзиной. Стремительно пронеслась стайка мальчишек. Игроки не обратили на них внимания. Сверлили взглядами Антенора.
— Да так, человек прохожий, — ответил македонянин.
— Ну так ты, прохожий, проходи. Пока не получил, — посоветовал «Прокруст», тот, что был покрепче.
— Отсюда проходи, гийора, — добавил «Скирон» и указал на выход, — вон туда.
— Да я бы с радостью, — совершенно искренне признался Антенор, — да вот только дело имею до почтенного Менесфея. Возможно выгодное.
— Ишь ты! — обрадовался «Скирон», — где выгода, почтенного Меонофая, там и наша выгода.
— Гы! — явно согласился с ним «Прокруст».
— Обратное тоже верно, — добавил «Скирон» с несколько меньшим энтузиазмом.
— Чё? — не понял «Прокруст».
«Скирон» поднялся со скамьи и встал нос к носу с Антенором, разглядывая того насмешливо-вопросительно.
Антенор этот невысказанный вопрос угадал правильно.
— И высока ли цена?
— Вот сейчас и узнаем, — сказал «Скирон», — насколько ты почтенного Меонофая уважаешь.
— Очень уважаю, — ответил Антенор.
Он пошарил пальцами за поясом и вытянул оттуда афинскую тетрадрахму. Протянул охраннику.
«Скирон» повертел монету, сжал в кулаке, усмехнулся и сказал:
— Ну, пошли.
И не торговался даже.
«Переплатил», — печально подумал Антенор.
Но не прошли они и десяти шагов, как сзади раздался недовольный голос «Прокруста».